Одну половину занимал рис с мясом и какими-то специями, чайник с чашками, бутылка вина, с золоченой этикеткой и видно, что дорогого. А вот на второй с горкой лежали конфеты без фантиков. Глава всея китайской мафии запихнул в рот сразу горсть шоколада и аж заурчал от удовольствия. В этот момент он выглядел как-то по-особенному умиротворенным — чертовски трудно было поверить, что этот самый человек, при взгляде на которого у доброй половины Лондона начинают трястись поджилки и дергаться глаз. Черный шелковый халат с несколькими вышитыми иероглифами особенно подчеркивал его нездешнее происхождение, но в комнате, сделанной под восток, все это смотрелось на удивление уместно.

Девушка пару минут созерцала еду, потом перевела взгляд на танцовщицу, и бессмысленным взглядом стала следить за ее легкими движениями. Голова кружилась все больше, и Эмили, не выдержав, натянула воротник футболки себе на нос. Стало лучше, но не намного.

— Я хочу сыграть с тобой в игру, — тем временем произнес Ян, разливая вино прямо по чашкам для чая. Страдания Эмили вызвали у него лишь насмешливую улыбку, но тем не менее он чуть кивнул головой в сторону закрытого окна. — Выиграешь — я его открою. А заодно исполню любое одно твое желание. Проиграешь — и будешь исполнять мое. Идет?

— Идет, — не имея иной альтернативы, согласилась девушка.

— Просто отгадай загадку: “Каков цвет ночи"?

Эмили задумалась. Дым все больше мешал ей связно мыслить, поэтому она стала просто размышлять вслух:

— Каков цвет ночи? Синий? Черный? Нет это было бы слишком просто… таинственный? Магический, мистический?

Ян неторопливо избавлялся от конфет, качая головой на каждое предположение.

— Может быть дашь мне подсказку? — сдалась девушка.

— Я же тебе сегодня уже подсказал, — усмехнулся он. — У ночи нет цвета. Она стирает любое различие, выкрашивая мир в дымчато-серый. Лишь над одним она не имеет власти — это и есть цвет ночи. Ну же...

Огонь светильников отразился в его зрачках, окрасив их в тот самый цвет ночи. На миг Эмили стало совсем дурно — тяжелый запах опиума совместился с картиной сегодняшнего убийства.

— Кроваво-красный, — шепотом ответила девушка.

— В точку, — возрадовался Ян, и наконец-то открыл окно.

Уличный воздух с запахом гари и грязи показался Эмили даром богов, не иначе.

Она позволила себе высвободить нос и, залпом осушив чашку с вином, тут же налила себе еще.

Ян вернулся за стол и бесцеремонно уложил голову на колени Эмили.

— А теперь ты мне что-нибудь загадай.

— Не хочешь исполнять мое желание? — усмехнулась в ответ девушка, выпивая вторую чашку.

— Просто хочу услышать загадку из твоего мира, — отозвался Ян. — Это ничего не изменит.

— Ну хорошо. Вот загадка из моей любимой книги: "Пожирает всё кругом: зверя, птицу, лес и дом. Сталь сгрызёт, железо сгложет. Крепкий камень уничтожит. Власть его всего сильней, даже власти королей".

Третья чашка оказалась выпитой, и на душе Эмили стало гораздо легче. Она даже, осмелев, погладила Яна по голове. Какие у него, оказывается, приятные волосы — мягкие, густые….

Ян прикрыл глаза, щурясь от удовольствия, попутно рассуждая:

— Если бы в этой загадке не было камней, я бы подумал, что это я. А так у меня никогда не было желания уничтожать камни... они скучные.

Потом до него все-таки дошло, что вряд ли загадки чужого и незнакомого мира так воспевают его трепетно эгоистичную персону.

— Я думаю, это время. Потому что все когда-нибудь умрут.

— Бинго, — улыбнувшись, девушка поставила на стол уже пустую чашку без вина — четвертую на сегодня.

Посмотрев на танцующую, Эмили не выдержала и махнула той рукой.

— Ступай уже. Хватит маячить перед глазами.

Танцовщица осоловело моргнула, медленно возвращаясь к реальности, но все же покинула покои, оставляя пару наедине.

Эмили вновь потянулась к бутылке — сегодня она налегала на вино, словно желая забыться в нем. Наркотический дым все еще кружил голову, и ей сама собой пришла в голову идея.

— Ты танцуешь?

Ян не спешил покидать тёплое место, но поняв, что гладить его больше не будут, все-таки поднялся и, подхватив девушку под руки, поставил ее на ноги. Одну руку положил на талию, второй крепко сжал ее ладонь, и под невидимую музыку, играющую, похоже, в его голове, закружил по комнате. В какой-то момент он прижался к ней слишком близко — не так как прилично держаться в бальных танцах — и тихо сказал:

— Завтра я об этом пожалею, но... Мне иногда бывает так одиноко. Скажи мне, почему все меня боятся?

Эмили нисколько не смутила такая близость — наоборот по спине побежали приятные мурашки. И ответ дался на удивление легко, будто в этом не было ничего необычного:

— Боятся? Ну даже не знаю. Может быть, потому что ты убиваешь с безумием в глазах и явно ловишь во всем этом извращённый кайф?

Усмехнувшись, девушка неожиданно сорвала с его головы ленту, что держала хвост.

— Вот так лучше. Намного лучше.