К сожалению, руководство еврозоны недостаточно для этого компетентно. Это убедительно доказала его неспособность разрешить проблемы, связанные с госдолгом Греции, Ирландии и некоторых других стран в 2010 году. Денежные власти еврозоны хотят управлять общей валютой методами, которые используют сегодня Центробанки всего мира, то есть сочетанием планового уровня процентных ставок, стерилизованной интервенции на валютный рынок, бравадой, намеками и недомолвками. В результате получается полнейший хаос.

Даже переход на евро никому не гарантирует стабильности, поскольку евро сам по себе не стабилен. Дело не только в том, что еврозоне недостает сбалансированной системы управления валютой. К 2010 году все основные мировые валюты пережили длительный период снижения, который начался в 2001 году. Когда девальвации подвергается главная мировая валюта, всем прочим валютам остается только падать вслед за ней из-за того, что нестабильность валютных курсов сказывается на международной торговле. Интеллектуальная мода на кейнсианскую мягкую денежную политику, прежде всего в Соединенных Штатах, привела к тому, что доллар подешевел с $350 за унцию золота в 1990-е годы до $1250 за унцию в 2010 году. Таким образом, за десятилетие он обесценился в четыре раза. Евро и иена следовали приблизительно тому же курсу. Эта мода на инфляцию еще не привела к пагубным последствиям, которые способны вдохновить кейнсианцев на дальнейшее смягчение денежной политики. Похоже, что данная тенденция остается в силе и даже может усилиться.

Некоторые правительства заметно нервничают из-за возможных последствий подобной привычки девальвировать национальные валюты. Россия, Китай и некоторые другие державы за пределами Европы обсуждают возможные альтернативы сложившемуся порядку, при котором вся мировая валютная система выстроена вокруг доллара. На саммите «большой восьмерки» в июле 2009 года президент РФ Дмитрий Медведев показал собравшимся золотую монету весом в пол-унции, заявив, что это образец «единой будущей мировой валюты».

Однако пока нынешняя валютная система окончательно себя не дискредитировала, России, Китаю и их единомышленникам будет сложно продвинуть альтернативный вариант. Если бы Россия и Китай перешли на золотой стандарт в 2010 году, а доллар и евро благодаря мягкой денежной политике в течение ближайших нескольких лет обесценились бы еще в четыре раза (с $1250 за унцию до $5000 за унцию), то рубль и юань выросли бы вчетверо по отношению к доллару и евро. Это возымело бы печальные последствия для международной торговли, и промышленники всех мастей громко бы жаловались на сокращение экспорта и лавину дешевого импорта. Прочие страны Восточной Европы оказались бы перед тяжелым выбором: оставаться в зоне хождения клонящегося к закату евро или же примкнуть к российско-китайскому золотому блоку.

Путь к созданию альтернативного «золотого» блока тернист. Вероятно, России, Китаю и ряду других стран придется подождать момента, когда всем станет ясно, что участие в блоке необеспеченных валют — доллара, евро и иены — ничего не дает. Чтобы это произошло, необходим дефолт суверенного долга, финансовый кризис или такие масштабы девальвации, при которых кредитование станет невозможным. (На практике это означает, что индекс потребительских цен и доходность государственных облигаций за год вырастут на 20 %.) Достаточно вспомнить бывшие советские республики, которые объявили независимость от России и начали выпускать собственные валюты, осознав, что участие в рублевом блоке себя не оправдывает.

Если Россия, Китай и некоторые другие сотрудничающие с ними страны (прежде всего Индия и Бразилия) смогут создать альтернативную валютную систему, Шанхай и Москва вскоре превратятся в финансовые столицы мира. Причины очевидны: поскольку на доллар и евро нельзя будет положиться, вряд ли найдутся желающие предоставлять займы в этих валютах. Кредиторы будут настаивать, чтобы им вернули займы в привязанных к золоту рублях или юанях. Прочие государства Восточной Европы спешно покинут распадающуюся еврозону и вскоре примкнут к русско-китайскому валютному блоку — вместе с небольшими азиатскими государствами, которые откажутся от потерпевшего крах доллара.

Возможно, кризис положит начало новому типу капитализма — капитализму XXI века. Капитализм XIX века отличали очень низкие налоги и привязанные к золоту валюты. Хотя темпы индустриального развития той эпохи поражают воображение, прогресс шел рука об руку с беспощадной эксплуатацией трудящихся и страшным социальным расслоением. Эти проблемы породили ранний марксизм и радикальный социализм во всем его многообразии. Капитализм XX века отличался раздутыми правительствами, высокими налогами и щедрыми государственными ассигнованиями — наряду с плавающими курсами необеспеченных бумажных валют (изначально нацеленными на сокращение безработицы). Капитализм XX века решил многие проблемы века XIX: сократил продолжительность рабочего дня, установил минимальный уровень заработной платы, разрешил профсоюзы, ввел контроль над производственной безопасностью и охраной окружающей среды, позаботился о всеобщем среднем образовании, государственной системе пенсионного обеспечения и здравоохранения. Однако конфискационное налогообложение привело к хронической безработице, медленному созданию капитала и стагнации в экономике — особенно в сочетании, с плавающими курсами необеспеченных валют после 1971 года. Американский средний класс, некогда столь успешный, с тех пор так и не встал на ноги. Слабая экономика вынуждает правительства снова и снова пускаться на хитрости с мягкой денежной политикой, чтобы подстегнуть экономический рост и успокоить несчастных граждан. Растущие требования к социальному обеспечению ведут к дальнейшему повышению налогов. Существующая система пенсионного обеспечения и здравоохранения вместе с высокими зарплатами госслужащих не имеет будущего, так как поддерживать ее становится все труднее.

Капитализм XXI века может объединить многообразные государственные программы, свойственные XX веку, с характерной для XIX века приверженностью низким налогам и твердым валютам. Пожалуй, наилучшим примером нового капитализма является Гонконг. Это один из самых экономически свободных районов в современном мире — с самыми низкими налоговыми ставками при прогрессивной шкале налогообложения. Гонконгская валюта привязана к доллару, что функционально мало чем отличается от привязки к золоту, а власти избегают проводить дискреционную денежную политику. Тем не менее жители Гонконга пользуются всеми услугами со стороны государства, обычными для развитых стран: государственной системой образования, системой социального обеспечения, отличной системой здравоохранения. Правительство Гонконга, возможно, лучше других осознало, что в условиях здоровой экономики потребность в социальном обеспечении снижается, а средств для финансирования социальных программ становится больше. Руководство даже самой жестко ориентированной на прибыль корпорации в Гонконге может оценить преимущества хорошего образования, которое получают жители Гонконга, а также весьма скромных расходов на здравоохранение — особенно в сравнении с теми выплатами, которые отравляют жизнь американским компаниям.