— Вовсе нет! — с улыбкой ответил я.

Народ подобрался, предвкушая признание.

— Сия песня принадлежит перу рабочего с Балтийского завода, — обломал я их.

Дамы и господа грохнули, и я освободил место у инструмента для хозяйки салона и ее супруга Феликса — они дуэтом исполнили предпоследний музыкальный номер оперы Чайковского «Евгений Онегин» в несколько урезанном виде. Урезанном, но холодный ответ Татьяны не оправдавшему надежд Онегину в исполнении Юсуповой удался великолепно, а сам князь… Ну, он старался как мог.

Вдохновившись, я решил поддержать тренд и под прикрытием аплодисментов обратился к князю Долгорукову:

— Вам знакома сцена с дуэлью? Сыграете Онегина?

— С величайшим удовольствием, Ваше Императорское Высочество, — не подвел он.

Попросив графиню о музыкальном сопровождении — разумеется не отказала — мы с князем разыграли сценку, и я, к некоторому смущению присутствующих (богатая у нас история дворцовых переворотов, и сценка поэтому воспринималась специфически), с удовольствием «умер», растянувшись на ковре с соответствующими репликами.

Аплодисменты, я с улыбкой оперся на предложенную князем руку, поднялся, и мы с ним поклонились благодарной публике.

— Вы нравитесь Марии, — шепнул я на ухо Долгорукову. — Но прошу вас, не торопитесь — в 93-м году будут приняты законы об упразднении самого понятия «морганатический брак».

Князь восторженно блеснул глазами, благодарно поклонился, и я попросил его самого что-нибудь спеть: не все же мне с Юсуповыми и Марией отдуваться.

В преддверии зимы, в начале ноября 1892-го года, нам пришлось на несколько дней покинуть Петербург с Гатчиной и прибыть в славный город Копенгаген. Повод не менее славен — милая сестрица Ксюша (просто офигеть как успела измениться меньше чем за год!) успешно привела в наш прекрасный мир новую жизнь. Привела Наследника датского престола, тем самым укрепив как свои, так и младшего Кристиана позиции.

В отличие от Аликс — ей с Альбертом пока не везет, и за это ей достается как от щедрой на сплетни и ненависть ко всем подряд аристократии, так и от значительно менее щедрых в этом плане газетчиков. Иллюзий нет — несмотря на недавно инициированную новым королем смену Премьера, государственный аппарат англичан остался столь же эффективным и мерзким, как и раньше. Уж не знаю, что там думает условный средний рабочий Джон, но предположу, что династические проблемы ему по боку — у него четырнадцатичасовой рабочий день с грошовой зарплатой и древнее, укоренявшееся поколениями понимание: от правительства добра ждать не приходится.

Кто бы там что ни говорил, но Романовы даже с учетом столетий перемешивания крови с владетельными домами Европы — плоть от плоти русского народа. Наше, русское пространство, мнет и корежит под себя всех, до кого дотянется, не исключая и жителей дворцов. Вон как Александр комплексует, бедолага — это же не спроста.

Английская правящая надстройка в этом плане отличается — прибыв на остров, северяне поставили тамошнее население в стойло и стали старательно доить и пользовать для обеспечения своих интересов. Там, на Альбионе, нашла свое самое наглядное подтверждение такая фишка феодализма, как «элиты — это один народ, а быдло — другой». Да, элиты охотно допускают в свои ряды наиболее толковых простолюдинов, тем самым подпитывая Аппарат свежей кровью, но через пару поколений о «подлом» происхождении не помнит даже сам новоявленный «сэр», который смотрит на других простолюдинов исключительно как на быдло.

Ой, да к черту эту Англию — в какую сторону о ней не подумай, только расстроишься. Особенно в такую погоду, как сейчас: затянутое мрачными тучками северное небо роняло на облетевшие в преддверии осени деревья и пожухлую травку дворцового сада промозглую водяную пыль, раздуваемую во все стороны порывистым ледяным ветром. В такую погоду хороший хозяин собаку на двор не погонит, но мы со шведским королем Оскаром решили, что не сахарные, и рискнули выйти на балкон — выкурить по трубке и поговорить по душам.

А что сделаешь — любое международное событие, на котором я собираюсь присутствовать, сразу же превращается в площадку для неформальных переговоров: приезжают на «чисто родственное» мероприятие практически все. Исключение — британская Королева, а вот муженек ее ожидаемо приехал, чисто потусоваться с лучшими друзьями: мной и Вильгельмом.

Отослав слуг с зонтиками — один черт дождь летит не сверху, а сбоку, и ни имеющийся навес, ни зонтики не помогут. Посмотрев на свежевытертые стулья, мы не сговариваясь решили не садиться и принялись раскуривать трубки, глядя на прелести позднеосеннего датского климата.

— Почему ты уготовил моей стране роль жертвы? — несколько напугал меня слишком уж непривычно-прямым вопросом Оскар и с видимым удовольствием на лице выдохнул струю дыма. — Мы, шведы — мирный народ, — развил мысль. — Мы — банкиры и торговцы, и нас это устраивает. Швеция устала от бесконечный войн, и приняла решение держаться подальше от склок больших соседей.

Оскар сделал паузу, я в свою очередь выдохнул дым и ответил:

— Турецкий и Австрийский вопрос для меня, увы, нерешаем дипломатическими методами. С этими врагами войны не миновать, и именно к ней я готовлюсь. Здесь, на Севере, — я обвел рукой окружающие красоты. — Мне нужны лишь гарантии безопасности моей Империи и свободные воды для любых моих судов.