— Я отдал тебе всё, Орк… Пощади.

— Милосердием я не занимаюсь, Питон. Но я ценю эффективность. Ты упростил мне задачу, оставив все документы аккуратно сложенными.

Питон кашлянул, и этот хриплый звук эхом разнесся в тишине каюты.

— Ты забрал все, — прохрипел он, его взгляд скользнул по телам его людей, чьи лица исказились в вечной агонии. — И всё равно меня убьёшь. Будь ты проклят.

— Я уже проклят, — жёстко усмехнулся я. — Встретимся в Аду. Ты выбрал неправильный путь. Теперь, ты сталкиваешься с последствиями.

Питон уставился на меня, в его глазах все ещё читался вызов.

— Запомни этот день, Орк, — прохрипел он, его голос задрожал от бешенства. — Даже после смерти я буду преследовать тебя. За меня отомстят. Ты не представляешь, с какими силами решил поиграть. Это еще не конец.

Я спокойно встретил его взгляд. Этот мир изменил меня. Внутри не шелохнулась даже тень сострадания и неуверенности. Питон хотел нажиться на мне, я оказался ему не по зубам. Я поднял пистолет Макарова, добытый у Пончика, и несколько раз выстрелил. Жестокость, царящая вокруг, давно отучила меня оставлять живых врагов за спиной или доверять судьбу воле случая. Дырка в голове врага, оставленная девятимиллиметровой пулей, намного надёжней.

Мрачное удовлетворение охватило меня. Бешеные глаза Питона теперь бессмысленно смотрели в пустоту. Эхо его дерзких слов растворилось во влажном тяжёлом воздухе, поглощенное плеском волн о корпус небольшого корабля.

Я постоял мгновение, позволяя савану тишины окутать меня и прислушиваясь к происходящему на пирсе. Всё было тихо. Запах пороха смешивался с медным привкусом крови — жуткий аромат, который стал моим закадычным другом.

— Глупо, — пробормотал я скорее себе, чем трупу у моих ног. — Глупо… Всё, что мне было нужно — учиться в Замке. Ты решил, что сможешь поторговаться с судьбой.

Кривая ухмылка тронула мои губы.

— Судьба редко играет честно. Верно?

Я уходил, роскошная яхта растворялась в тумане, исчезая в ночи. Было немного жаль, что не получится забрать такую прекрасную лодку себе, но и оставлять улики, которые могли бы указать на мою причастность к расправе над шайкой Питона, было нельзя. Я могу поставить под удар Аню.

За спиной раздался взрыв, и наступила тишина, нарушаемая лишь скорбными вздохами ветра да треском огня, пожирающего яхту.

В моей голове застряла одна единственная мысль — нужно ловить другую рыбу, нужно играть в другие игры. Правила мне известны, ставки я уже сделал и теперь был намерен только выигрывать.

Приозёрный не был крупным стабом, скорей, это было очень даже мелкое поселение иммунных. Ширина местных улиц не позволяла проехать ничему крупней тяжёлого мотоцикла. Из-за этого даже, в общем-то, небольшого «Лунтика» мы были вынуждены оставить в гараже около защитной стены.

В чём-то местные были правы. Крупным существам не пройти по таким узким улицам, но в пьяных разговорах собутыльников из старожилов проскальзывала информация о том, что Приозёрный был несколько раз вырезан подчистую. Орден каждый раз открывал ворота для беженцев из Приозёрного, но не помогал отражать нападения на стаб. Их задачей было охранять Замок — и только его.

В гостиницу я пришёл спустя полчаса после перестрелки на пирсе. Аня, томившаяся бездельем и бездействием, бросила приставку, в которую рубилась в номере без всякой меры, и вышла встречать меня у порога одетая только в камуфляжную обтягивающую футболку и белые узкие трусики.

— Чего ты с голым задом в моём номере делаешь? — удивлённо вскинул я брови.

— У тебя телик круче, — мгновенно отмазалась она и тут же пристала ко мне с вопросами. — Где ты был?

— Анечка, — сказал я, одарив девочку кривой улыбкой. — Настоящий джентльмен никогда не раскрывает всех своих секретов.

И сделал паузу, позволяя весу своих слов повиснуть в воздухе, прежде чем продолжить:

— Скажем так, у меня была довольно… продуктивная деловая встреча.

— Ты же не причастен к пожару на яхте в районе лодочных сараев… джентльмен? — прищурилась она.

Я вошел в комнату, избегая её взгляда. Правда была слишком тяжела и жестока, чтобы её хотелось рассказать девочке-подростку. Аня заслуживала лучшего, чем мрачные истории о насилии и смерти, которые цеплялись ко мне, как репейник. Вместо этого я задал ей встречный вопрос.

— Как прошел день? — спросил я небрежным тоном. — Что нового произошло, пока меня не было?

Я знал, что она почувствовала, что что-то не так, по напряжению в плечах девочки. Но сейчас я буду держаться за хрупкую иллюзию нормальности, цепляться за надежду, что, возможно, я смогу защитить Аню от тьмы, с которой у меня, похоже, уже серьёзные отношения.

— Ну… Знаешь… Я проснулась ближе к обеду, — начала свой рассказ она. — Умылась, забрала еду на кухне, а потом рубилась в «плойку»…