— Про Гребешкова не забудь, — напомнил я.

— Какого ещё Гребешкова?

— Его тоже подобным способом зарезали, журналист из Угледарска. Я тебе рассказывал, дядя того мальчишки, которого мы в лесу с пасли.

Федя скуксился. Выходило, что он зря меня не послушал.

— Да не-е… Пока без него обойдемся… Два дела объединим, без Угледарского.

— Что так? — нахмурился я.

— Если Гребешкова привязать, тогда область себе дело заберет по территориальности.

— У них один труп, у нас два, — возразил я. — Два — один в нашу пользу.

Фёдор махнул рукой.

— Там уже без разницы будет. Областная прокуратура в считалочки с тобой играть не будет.

— А тебе разве не проще? — удивился я. — Нет дела, нет проблем. Почему же не хочешь?

— Не хочу, чтобы народ судачил, что Федор Леонидович Криворожский не справился, не смог, не раскрыл… Слабину дал… Я привык доводить начатое до конца, до скамьи подсудимых.

Подбородок сквадратил, руку в кулак сжал. Задело его.

— Похвально, — хмыкнул я.

А про себя отметил, что не такой уж Федя и тупой, как показался мне в первое время. У него своя философия, отличная от моей, конечно, но сейчас ход его мыслей мне определенно нравился.

— Нашел! — неожиданно возвестил Загоруйко и что-то поднял с пола.

Обычно невозмутимый, Валентин на месте происшествия преображался. Любой найденной им улике радовался, как ребенок новой долгожданной игрушке.

Мы облепили Валю со всех сторон.

— Это что? Комсомольский значок? — спросил Криворожский.

— Он самый, — сиял Валентин, держа красненькую металлическую вещицу двумя пальцами в перчатках. — Аккуратнее, товарищи, не дышите на значок, с него Мухтару след брать.

Присутствующие отодвинулись, но шеи всё же тянули в сторону находки. Даже Гужевой здесь был, несмотря на боязнь трупов, он следовал моим советам и старался преодолеть страх, вышибал его, что называется, клином. И теперь уже был вовсе не цвета зеленой нездоровости. А вполне себе нормально держался, правда, излишне водил желваками, все же неприятно ему общество мертвых.

— А с чего ты взял, что это убийца обронил? — спросил криминалиста Иван.

— Я сомневаюсь, что убитый носил такой, — невозмутимо проговорил Загоруйко и кивнул на труп. — Он уже возраста далеко не комсомольского.

— А может, кто-то обронил. Из посетителей? — вмешался следователь.

— Вы думаете, что к Матвею Исааковичу приходят такие посетители? Комсомольского возраста? Сомневаюсь… и потом, обратите внимание, товарищи, на любопытную деталь, — Валя поднял руку со значком, — тут крепление покорежено, игла погнута. Будто значок сорвали, например, когда потерпевший отбивался.

— Логично, — кивнул следователь, а Иван поджал губы и отступил.

Валя положил значок на пол, подальше от луж крови, я подвел Мухтара и приказал:

— Нюхай, нюхай… Вот молодец, молодец… Ищи!

Он деловито поводил носом над полом, почти его касаясь, чуть потряс головой, будто сбрасывая посторонние мешающие запахи, и затрусил куда-то в сторону, потом обратно, словно повторяя передвижения неизвестного убийцы. Остановился, чуть подумал и потянул меня на выход.

— Дорогу, товарищи, — отодвинул я каких-то в штатском, прокурора и Кулебякина.

Пес уверенно шагал по коридору, минуя всякие подсобные помещения. А я размышлял… Странное дело, несколько опрошенных покупателей признались, что видели, как мужчина входил, тот, что в кепке. А как выходил, никто не видел. Может, он еще здесь? Прячется где-то?

Оперативники, конечно, все осмотрели, но я им не доверял, лучше Мухтара всё равно никто здание не обыщет. Даже сам дьявол.

И мы пошли в дальнее помещение, туда, где оказалась разделочная для туш. Она же и склад-холодильник для мяса. Повеяло холодом. Мы вошли в странное помещение. Разделочный стол для туш — как на рынке, не знал, что в недрах гастронома такое бывает. Кругом ошметки мяса, осколки костей и сразу заметен огромный топор, вогнанный острием в чурку размером с телевизор. А возле чурки стоит Чудинов. Смотрит на нас с удивлением и брови свел, явно не рад нашему появлению.

И тут Мухтар попер прямо на него и залаял. Чудинов выдернул топор из чурки и замахнулся. Я придержал пса здоровой рукой.

— Топор опустил! — рявкнул я. — Считаю до трех!

Но считать не пришлось, сзади послышался топот. Ко мне уже спешил Гужевой, я услышал металлический лязг передергиваемого затвора. Ваня ткнул стволом в грузчика с расстояния нескольких шагов.

— Не стреляйте! — взмолился Чудинов и бросил топор.

Тот с лязгом упал на пол, открошив затертую плитку.

— Руки! — скомандовал Гужевой. — Пни топор ко мне!