А этим двоим кубики мои не видно, да и погоны пока не впечатлили. Наверное, думают, что под одеждой — тело дрыща. Но нет. До перелома руки я уже довел количество подтягиваний на турнике до двадцати трех раз. Гири — две пудовки одновременно выжимал двумя руками несколько десятков раз. Так что новое тело я заметно преобразил. Но теперь, с одной рукой, чувствовал себя немного ослабленным. Телом, но не духом. Ха…

— Чем собираетесь сегодня заниматься? — изобразив миролюбие, спросил я Прошкина.

Судя по всему, он считал себя неформальным лидером. И был самый крупный в угро, на полголовы выше меня и жопа шире.

— Есть парочка краж, — хмыкнул оперативник, — с прошлого месяца болтаются. Вот их и будем отрабатывать. А может, и не их. Видно будет, чего гнать лошадей? Работа, что называется, не волк. Да, Олежка? — обратился он к напарнику, Стрельникову.

— Угу, — улыбнулся тот.

Стрельников был поскромнее и на рожон не лез, лишь наблюдал, как здесь не слушаются нового старшего инспектора.

Это ему явно нравилось, но сам он все одно помалкивал. Осторожничал. Скользкая ящерка. И выглядел, как пресмыкающееся — неказисто и неброско, но глазки-бусинки настороже и с хитрецой. С таким в разведку не пойдешь. Вмиг кинет или сдаст…

— Кражи подождут. Займитесь Чудиновым, — сказал я. — У него трое суток задержания истекает, а там, хрен знает, подпишет прокурор арест или нет, придется выпускать тогда. Крутите его, может, что и скажет. Проверь по месту жительства. Выясните — чем жил, чем дышал, отработайте круг общения, узнайте…

— Я же говорю, Морозов, — не стесняясь меня перебивать, лыбился Прошкин. — У нас кражи с прошлого месяца висят.

— С прошлого месяца, — проговорил я по-прежнему спокойно, потому как надо было зарядиться сначала гневом, а потом его выплеснуть, — нужно было в прошлом месяце раскрывать. Все одно ведь не раскроете, я вас знаю… чего время тратить?

— Может, и не раскроем, — приняв мой спокойный тон за беззубость, оперок уже совсем воодушевился своим кабинетным альфачеством и даже сподобился демонстративно закинуть ноги на стол, сверкая лакированными туфлями почти возле меня.

— Ноги складывать на стол некрасиво, — улыбнулся я. — Не дома. Убери…

— Ладно, начальник, не буксуй, иди уже болей, это теперь мой стол, и я буду за ним… А-а!!!

Я не дал ему договорить, подошел и схватил пальцами за нос, закрутил такую «сливу», что Прошкин верещал на весь кабинет и коридор. Чтобы не переполошить личный состав, я, не отпуская носа, приказал офигевшему Стрельникову:

— Дверь закрой… Ну!

Тот застыл, не зная, что делать. И где Трубецкой достал таких?

— Олежа, гад! — гнусавил Прошкин. — Чего встал?! Помоги мне!..

Тот не шевелился, раздумывал. Ага… Ни меня не слушается, ни Прошкина, непорядок. В милиции нужно кого-то всегда слушаться. Система такая, а этот из нее выбился. Щас поправим.

— Ну чего, правда, ты застыл? — кивнул я Стрельникову. — Вишь, друг зовет. Помоги ему. Быром!

— Отпусти, Морозов! — вышел из ступора Стрельников и нахмурился.

— Вот! Уже лучше, — подбадривал я его.

Прошкина я не отпускал, у того уже слезы градом лились, он припал на колено, лишь бы хоть как-то облегчить боль.

— Отпусти! А не то… — Стрельников сжал кулаки.

— Давай, Олежка, вперед… Представь, что я преступник, который твоего напарника… в нос… Э-э… Нет, нехорошо звучит. За нос тянет. Представь, что у Прошкина в носу этом — смерть его. Ну, знаешь, как иголка в яйце. И если я оторву носопырку, он умрет. Ну даже если и выживет, сам подумай, кому он, безносый, нужен? Спаси друга. Ну!

Я напирал на него со всей наглостью бывалого сидельца.

Стрельников двинулся на меня, угрожающе сжимая кулаки. Гужевой при этом оставался в стороне и наблюдал. Но, я так подозреваю, он сейчас, скорее, был на стороне двух оперативников, чем на моей, свежи в его памяти мои обжимания с Машей.

— Вот молодец, — кивнул я Стрельникову, — сам погибай, а товарища выручай. Кстати, у тебя неплохой нос. Длинный. Мясистый. За него удобно будет держаться. Эй?! Ты куда попятился. Ты же другу помочь хотел… Стой…

— Не друг он мне, — вдруг пробубнил Стрельников и выскочил из кабинета.

— Эх… — вздохнул я и опустил руку с гипсом, которой уже собирался приложить Стрельникова.

Нет, драка среди личного состава, конечно, не приветствуются, но это же не драка вовсе, а так, воспитательные меры. Говорят, Дзержинский вообще новичков с пистолетом гонял, когда учил уму-разуму. Брешут, наверное, но выдать по «сливе» моим гаврикам — точно не повредит.