Мне было важно присутствовать там только в кругу доверенных лиц. Прошлого случая на испытании детей Шолоховых с головой хватило.

— Я ему не говорил.

И тут я понял, что Вячеслав сам опасается инициатив своего прадеда.

— Машины уже ждут внизу. Перекусишь в дороге, — сказал я, поднимаясь.

Мы вместе спустились к автомобилям. Пять машин. И то четыре из них для охраны, как и положено императорскому кортежу. А моим водителем снова выступал Медведев.

Мы с Вячеславом присели на задние сидения центрального автомобиля, и колонна тронулась. Из города выехали без всякого досмотра, и даже остановок делать не пришлось, потому что дежурные заранее открыли ворота.

В пути мы оба уснули, а уже к рассвету прибыли к нужному месту. Я уже бывал на этом кладбище. И знал, где находится нужный склеп.

— Ждите здесь, — велел я охране, и мы с Вячеславом вошли на территорию.

— Ты меня похоронить решил? — спросил он, не скрывая страха в голосе.

— Нет. Только не говори, что ты и не знал, что ваш родовой артефакт находится на кладбище?

— Нет. Даже понятия не имел, где он находится. Отец решил, что мне этого лучше не знать. Но как понимаю, Диана знала.

— Да, мы уже бывали здесь. Тогда Пожиратель душ привёл сюда Георгия Голицына, чтобы заполучить это тело.

Но просчитался. И это тело не выдержало его. Потом я уничтожил его раньше, чем он успел найти новое.

— Не хочу о нём вспоминать.

— Ладно, — кивнул я. — Нам вон к тому склепу.

Он по-прежнему представлял собой единый монолит. Прохода не было.

— Коснись герба, — попросил я Вячеслава.

Он положил руку на каменный узор. И сразу отшатнулся.

— В чём дело?

Вячеслав поднял на меня скорбный взгляд и ответил:

— Артефакт говорит, что я не достоин проходить испытание.

Глава 13

— Артефакт прямо так и сказал? Что ты не достоин? — усомнился я.

Насколько мне было известно, любой прямой потомок княжеского рода может пройти испытание для получения дара первоисточника.

Странно всё это. Ведь испытание и придумано для того, чтобы определить достойного.

— Да, — печально ответил Вячеслав, опустив взгляд к сырой земле, которая ещё не высохла после недавнего дождя.

— Попробуй ещё раз. Будь настойчив.

— Что? Это же артефакт, какой смысл ему что-то доказывать?

— Это разумный артефакт, не забывай. Ты сможешь убедить его также, как это сделал со мной.

— Звучит бредово, — хмыкнул парень.

— Ты даже не попытался. Неужели на этом всё? Готов сдаться? А ты уверен, что твоим детям артефакт не ответит также? А может это вообще часть испытания?

Вячеслав напрягся. Он поднял голову и посмотрел мне в глаза. Не передать, сколько боли там я увидел.

Всего одна фраза, даже не от человека, а от артефакта, и Вячеслав был готов сломаться.

— Это всего лишь артефакт, — процедил Вячеслав и от злости пнул монолит ногой.

— Зря ты так. Злостью ничего не добьёшься.

— Тебе легко говорить! Тебя артефакт принял сразу!

А вот тут скрывался подвох. Как говорил артефакт нашего рода, важна не только кровь, но и личность. И именно из-за родового испытания погиб мой предшественник. Вернее, из-за того, что ради получения наследства его вытащили из монолита в горе раньше, чем он закончил испытание.

— Не меня, — холодно ответил я парню.

Он словно забыл, что знает правду. А ведь Пожиратель душ говорил ему.

И сейчас парень странно на меня посмотрел. Его глаза расширились, словно он что-то осознал.

— Регат меня побери, если смог ты… А я был рождён Голицыным! Я смогу, — эмоционально проговорил он и снова приложил руки к монолиту.

— Сможешь. Пока не получится, мы с этого кладбища не уйдём, — шутливо сказал я.

У меня получилось подбодрить парня, и он усмехнулся.

Затем сделал глубокий вдох и сосредоточился на монолите. Первые минуты ничего не происходило, Вячеслав даже не двигался. А затем его руки напряглись. Словно ему приходилось прикладывать недюжинные усилия, чтобы монолит его не отверг. Так продолжалось минут десять.

Потом монолит с другой стороны начал преображаться. Словно это не камень, а обычный пластилин. И так до тех пор, пока в склепе не появился проход.

— Фух! — тяжело выдохнул Голицын и отошёл от стены с гербом.

Его колени дрожали, словно парень вот-вот упадёт.