— Дак, этот человек торопится, — напомнил охраннику Нак.

— А мне всё равно. Если он тот, о ком ты говоришь, то это нельзя оставить без внимания?

— Нак, объясни, что ты ему наплёл?

Это скрывалось в намёках, где-то между фраз. Но я совершенно не знал культуры этого мира, поэтому было проще спросить напрямую.

— Ты же слышал всё, что я говорил.

В языке аборигенов не было различий между «ты» и «вы», у них было единое обращение. А уважительно обращались лишь к верховным магам. Для этого использовали слово, по сути напоминающее наше — «господин».

— Но я понятия не имею, какой смысл ты заложил. Вот скажи, что такого в том, что я прикончил по пути монстров? — спросил я.

Конечно, с песчаными тварями разделались мои призраки, но местным я этого объяснять не намеревался. Возможно, здесь и вовсе нет магии видящих.

— Только верховные маги могут уничтожать монстров, — ответил Нак.

— Ну, и что с того?

— Но и у них это получается через раз. А ты убил нескольких, даже не выходя из повозки.

— И ты думаешь, что я поделюсь своими секретами? — усмехнулся я.

— Думаю, что тебе будет интересна сделка с Рарханом.

— Нет. Мне нужно забрать своих людей и вернуться домой. Больше мне ничего от вашего мира не нужно, — категорично ответил я.

— Подумай. Да, у тебя нет повода нам доверять. Но если ты поможешь нам с монстрами, то выйдешь из этого мира с такими знаниями, что больше никто не усомнится в твоей божественности.

Что?! И как на это реагировать? Кем они вообще меня считают?

— Я — человек, а не бог, — ответил я, стараясь сохранять спокойствие.

— Нак, они никогда не признаются, — хохотнул амбал-охранник.

— Знаю, — вздохнул проводник и развёл руками. — Столько легенд про то, как боги спускались в мир людей. И во всех они никогда не признавались.

Ну вот опять… Начинается! Неужели во всех мирах магию из другого мира приравнивают к божественной? Или я чего-то не понимаю?

— Твои слова абсурдны, — возразил я.

— Пусть так. Но выгода для тебя неоспорима.

— Я убил сотню человек из твоей деревни, а ты мне выгоду предлагаешь? — этого я искренне не понимал.

— Пески забирают куда больше жертв.

Я понял, что говорить бесполезно, и покачал головой.

Хотел переключиться на охранника, но к этому времени уже подоспел его молчаливый напарник. Быстро, однако.

— Рархан будет ждать чужаков во дворце к ужину, — отчеканил тот и вернулся на своё рабочее место.

— Проходите, платы не возьму, — кивнул Дак.

Жестом я указал ребятам выходить из машин. Они активировали магическую сигнализацию, так что за машины я не переживал. Попытаются украсть — сигналка заревёт на всю округу. Да и завести такой автомобиль ни один абориген не сможет.

— Я присмотрю за повозками, — сказал Нак.

— Ты не идёшь в город?

— Нет. Я — изгой, — он указал на горящую во лбу печать.

— Что это значит?

— Что меня пометили после рождения, как дитя песков. Я никогда в них не заблужусь. Но там, где я — пески всегда будут оживать.

Он — ходячая приманка. Тогда нам ещё повезло, что по пути мы встретили всего несколько особей, но не целую армию.

— Тогда можешь быть свободен. Машины и так никуда не денутся, — кивнул я.

Нак низко поклонился и отправился обратно по свежим следам от колёс.

— Он не умрёт по пути? — поинтересовался я у охранника.

Правда, было любопытно насколько живучие эти аборигены.

— Изгои умирают, только когда пески захотят принять их жертву, — объяснил Дак.

Но я ни черта не понял.

— Когда рядом не будет того, кто сможет справиться с монстром?

— Обычно так и происходит. Верховные маги сопровождают только богатые караваны. Им и нужны проводники.

Сперва мне захотелось окликнуть Нака. Он же на верную смерть пошёл. Хотя меня и терзали сомнения стоит ли… Но Дак сделал это вместо меня:

— Дак! Я совсем забыл, когда солнце будет в зените, караван уходит. Там как раз проводника не хватает!

— О! Я подожду! — ответил Нак и уселся прямо на песок.

Видимо, охранник прочухал суть моих слов.

— А почему в город изгоев не пускают? — поинтересовался я у охранника напоследок.

— Есть легенда, что когда изгой войдёт в город, то камни под нашими ногами обратятся в песок и превратятся в монстров.

— Но он же прекрасно себе живёт в деревне, которая стоит на каменном плато.