Он ждет, что я скоро вернусь на службу. Завтра или на следующий день.

Но не сегодня.

Со стоном я опускаюсь на диван. Сегодня я уже достаточно выпил, но зуд все еще не прошел. Бутылка виски смотрит на меня с другого конца комнаты, приглашая.

Я пытаюсь сопротивляться. Правда, пытаюсь. Но через несколько минут сдаюсь и наливаю себе еще один стакан. Я делаю длинный глоток. Я хочу, чтобы ожог прогнал грызущее меня отчаяние, но ничего не получается. Алкоголь не обезболивает меня так, как раньше. Боль все еще здесь, острая и непреклонная.

Когда я снова подношу бокал к губам, слова Рафа эхом отдаются в моем сознании.

— Ты преждевременно оттолкнул ее, чтобы она решила уйти. Ты, наверное, думал, что так тебе будет легче справиться с болью — что, кстати, полная чушь.

Я опускаю стакан и смотрю на колеблющуюся жидкость. Неужели я действительно был настолько чертовски слеп? Блейк пыталась что-то сказать мне, но я отмахнулся от этого, потому что не мог — или не хотел — посмотреть ей в лицо.

Она боялась того, во что превращалась, боялась, что любовь ко мне, пребывание со мной превращали ее в кого-то, кого она не узнавала. И вместо того, чтобы вместе с ней справиться с этим страхом, я позволил ей встретиться с ним в одиночку.

Эта мысль пронзает меня, как лезвие.

Я хватаю пульт и включаю стереосистему, отчаянно желая хоть чем-то заглушить свои мысли. Несколько нажатий на телефоне, и через динамики льется песня Dummy группы Portishead. Это альбом, который всегда приводит меня куда-то. Надеюсь, он унесет меня далеко отсюда, потому что если мои мысли продолжат крутиться, я отправлюсь за Блейк, а я не могу этого сделать.

Я не могу отменить решение, которое она приняла для себя, как бы больно мне ни было.

Мое тело обмякает на диване, а глаза закрываются. Я устал больше, чем предполагал, потому что вскоре меня сморил сон.

Во сне я нахожусь в ресторане и вкусно ужинаю с Рафом, Сандро и другими парнями. Мы болтаем о всякой ерунде. Официанты приносят еду, и она просто восхитительна. Идеально прожаренный стейк, хрустящий картофель, соленые лесные грибы… Они продолжают расставлять гарниры, пока на столе не остается свободного места.

Еда хороша, но разговор еще лучше. Мы переходим от одной темы к другой, шутим и подкалываем друг друга. Я нахожусь под напряжением, в своей стихии, среди своих людей.

Легкость наполняет мою грудь. Это то, что я так любил раньше. Чувство братства. Принадлежности.

Мы — люди, которые совершают плохие поступки, но мы также умеем быть добрыми друг к другу.

Светлые и темные. Инь и янь.

Внезапно Раф и парни исчезают в вихре дыма, а когда дым рассеивается, я вижу именно ее.

Блейк стоит перед столом, ее тело облегает потрясающее полуночно-голубое платье.

Включается песня «Glory Box», и первые несколько проникновенных нот разносятся по ресторану.

Я тянусь к стакану с виски, который стоит передо мной, и подношу его к губам. — Иногда я ненавижу свой собственный разум.

Она опускается в кабинку рядом со мной. — Почему?

— Он не дает мне забыть тебя, даже во сне.

Ее руки поднимаются к моей груди. — Твои сны?

— Ты — сон. Прекрасный сон. Но когда я проснусь, тебя уже не будет.

Она выхватывает виски у меня из рук и прижимается губами к тому же месту, которого только что касались мои. — Я никуда не уйду.

Я сжимаю ее челюсть. Она кажется такой чертовски реальной в моих руках.

— Черт возьми, — шепчу я. — Думаешь, я достаточно силен, чтобы выдержать это? Чтобы ты была здесь всякий раз, когда я закрываю глаза? Дразнишь меня своей красотой, своим остроумием, своими идеально розовыми губами…

Она резко выдыхает.

Я опускаю руку и забираю у нее свой бокал. — Не думал, что ты такая жестокая.

— Проснись.

Я качаю головой из стороны в сторону. — Нет.

— Если я сон, то, когда ты откроешь глаза, ты меня больше не увидишь.

Моя грудь вздымается. Она права. Все, что мне нужно сделать, это открыть глаза… и увидеть, что ее на самом деле здесь нет…

Я сдавленно хихикаю.

— Ну и ладно. Мне нет покоя ни здесь, ни там. Если мне придется выбирать чистилище, я могу остаться в том, где есть ты.

Музыка затихает.

Мои глаза распахиваются. — Эй…

В фокусе оказывается гостиная. Я все еще на диване.

А Блейк — настоящая Блейк — сидит рядом со мной.

Мое сердце учащенно забилось.

— Солнышко, — вздыхаю я. — Ты вернулась.

Она улыбается, ее глаза блестят. — Вернулась. Я не могла сесть на тот самолет. Я не могла оставить тебя.