Но его все устраивало. Марк надеялся со временем переломить ситуацию, заставить Софию полюбить. Когда она осознает, насколько муж ценит ее, насколько она с ним счастлива, то не сможет оставаться безразличной к его любви.

А еще есть теория, что если улыбаться часто и много, то однажды поймешь: тебе и вправду весело. София, выказывая симпатию и привязанность, вправду проникнется к Марку добрыми чувствами (к тому же родив ребенка – а она родит, конечно же).

Мать считала это несусветной глупостью, была убеждена, что Марк выдает желаемое за действительное.

– Зачем тебе эта свистушка, еще и иностранка? – качала она головой. – Намучаешься с ней. Изменять будет, помяни мое слово. Лучше одному, чем с этой.

Марк уважал и любил мать, всегда прислушивался к ее мнению, но в этом вопросе не был согласен. Ему выпало счастье полюбить, узнать, что это такое, а ведь не всем так везет. Поэтому объект любви следовало беречь, а чувство свое – лелеять, взращивать.

Что он и делал, восхищаясь в Софии тем, что она сумела пробудить в его робкой, занятой цифрами продаж и рынком сбыта душе нежность и благоговение.

Так было вплоть до сегодняшнего дня. Даже до последнего часа…

…но внезапно что-то случилось. В какой момент?

«Это связано со шкатулкой», – смущенно думал Марк.

Смущенно, потому что эти вещи не могли быть взаимосвязаны. Марк верил в силу разума, а не в знаки.

По инерции, по привычке он пытался делать вид, что все по-старому: он любит Софию, та позволяет себя любить и прикидывается, будто Марк ей дорог, а вместе они – счастливая пара будущих молодоженов. София плачет и боится – а ему следует утешить ее и защитить. Она посматривает на красавца-капитана, а у него от ревности в глазах темнеет. София прикидывает, как бы половчее развести его на очередной подарок, а он делает вид, что ведется на ее уловки, тогда как сам попросту счастлив баловать ее, все никак не может сказать невесте, мол, не надо интриговать, достаточно попросить, он купит.

Так было.

Но теперь видоизменилось – в этом парнишка-аутист прав.

Дело совершенно не в том, что Марк заметил: невеста его не любит, она лживая, улыбки ее фальшивы, а слова пусты; то, как она косится на Адама, – мерзко. Нет, расстановка сил, как уже говорилось, была и прежде ясна.

Но теперь Марк четко осознал, что сей факт невозможно изменить, а вступать в брак с такими исходными данными не стоит, поскольку чревато серьезными проблемами в будущем. Мама все-таки была права.

Марк еще не принял окончательного решения, еще цеплялся за былые иллюзии. Находился в подвешенном состоянии, хотя смутно понимал, к чему идет дело. Понимал – и искренне жалел Софию: она-то думает, что ее планы в силе, реализовываются полным ходом! Она не в курсе, что они с Марком вот-вот поменяются местами: не София его, а он ее станет использовать.

Жалость к девушке была настолько сильной, что сердце болело. Жалость оказалась гораздо сильнее любви.

Эти чувства бушевали в груди, а потому странности происходящего на катере доходили до Марка не в полной мере. Словно защитный заслон стоял, не давал информации прорваться. Но все же это случилось: брешь в обороне пробила Нина, неприметная женщина средних лет с удивительно яркими зелеными глазами.

– Пора признать, происходит что-то дурное, – сказала она.

– Дурное? – переспросил Марк.

– Адам, скажите им! – Женщина повернулась к капитану. – Мы должны уже прибыть в Голубац, но…

– Нина, ты всегда паникуешь, – закатила глаза ее подруга. – Скажи еще, что этот мальчик говорит правду, мы не вернемся домой. – Она засмеялась, но никто не поддержал ее, не захохотал следом. – Адам, успокойте нас!

Все апеллируют к Адаму. Правильно, он капитан. К тому же красавчик. Марк почувствовал, что Адам его бесит. Чтобы заглушить злое чувство, он тоже обратился к нему:

– Думаю, вам лучше прояснить ситуацию.

Адам, который оправился от своего приступа (или что с ним случилось), прошел к штурвалу и посмотрел на него так, будто впервые видел и лодку, и все оборудование.

– Я вожу «Дунайскую деву» не первый год. Но такого не случалось.

– Какого? – задиристо спросил Сэм.

– Первое: как она движется. Приборы не работают, но она на ходу, плывет, будто это не лодка, а рыба. А второе – куда.

– В Голубац, куда же еще! – воскликнула Елена. – Мы развернулись и направились в обратную сторону. И скоро прибудем!

Она будто заклинала чертов катер, подумалось Марку.

– Это путь куда угодно, но только не в Голубац, – дернул углом рта капитан.

– Вы сами не видите? – подхватила Нина. – Где Голубацкая крепость? Ее нет! Должна была уже сто раз показаться, но где она?

– Чуждые берега, чужие пределы, – заметил блондин, имени которого Марк не знал. То ли стихи какие-то, то ли мысли вслух.

Все ненадолго умолкли, а после заговорили разом.

– Этого не может быть.

– Что за фигня!