На крики сцепившихся Марин прибежала Глафира. В руках у неё была большая глиняная кружка с горячим чаем — девушка любила работать, время от времени прихлёбывая какой-либо напиток. Мельком оценив расстановку сил, она, словно главный полководец, приняла важное решение: пора и ей вступить в неравную схватку. Выяснять, кто прав, а кто виноват, Глафира посчитала делом ненужным — за чью сторону выступать, ей думать было не нужно. Поэтому девушка, от всей души шандарахнув кружкой «Царицу» по маковке и распахнула объятия рыдающей подружке. «Царица» же плюхнулась на пол, прямо на свой халат, залитый чаем и засыпанный глиняными черепками.

После того, как «захватчица» была повержена, Глафира увела из моих апартаментов всё ещё плачущую Маришку. Я тоже выскочил из ванны, оделся и… решил прогуляться в лесу. «Царица» осталась валяться в ванной в гордом одиночестве. Собственно, за её здоровье никто не опасался: пока мы ретировались с поля боя, она усела прийти в себя и приоткрыла глаза. Потом, правда, тут же их снова закрыла. Но уже стало понятно: жива. Оказывать ей «первую помощь» никто не собирался.

На ужин Батвиньева не явилась. Никто не побеспокоился дать поручение слугам накормить наглую тётку. Ну, да небольшая разгрузка для пищеварительной системы похотливой бабёнке не помешает. У старухи Хавроньи и дольше голодать приходилось, небось.

Кстати, не желая встречаться с ней и в дальнейшем за обеденным столом, Маришка поручила слугам носить ей еду в комнату, причём делать это чуточку раньше, чем будет накрыт общий стол в зале. Она самолично проверяла поднос, приготовленный для «царицы» и (сам видел — не вру!) смачно плевала в каждое блюдо. Пошленько, согласен. Но что я мог сказать взревновавшей подруге?

К концу недели наряд Батвиньевой был готов, и наша «царица» выехала из поместья с высокой миссией. Нам же оставалось только ждать её возвращения.

То есть как ждать? Конечно, я продолжал развивать свои начинания. Под печатные машины пришлось выделить целый кабинет, слава Богу, свободных комнат в графском доме было предостаточно. Благодаря рекламе, сделанной моими первыми покупателями, удалось продать ещё парочку станков. Теперь уже мои финансы были достаточными, чтобы делать вполне внушительные покупки. Но, поскольку драгоценности и лошади меня не интересовали, я обратил своё внимание на близлежащие земли.

Привлёк меня пустырь, расположенный по другую сторону речушки от Нового Посёлка. Если верить Википедии, то в тридцатых годах двадцатого века там был образован «Новодевиченский конесовхоз № 66 им. Буденного», занимавшийся разведением лошадей и мулов. Недалеко от центральной усадьбы совхоза благодаря этому вырос посёлок, получивший название «Новодевиченский совхоз». В 1973 г. Указом Президиума ВС РСФСР поселок центральной усадьбы совхоза «Новодевиченский» был переименован в посёлок Береговой. Его я уже помнил — мы зимой переходили речку по льду, а летом — через мосток, чтобы пообщаться с береговскими пацанами.

Новотукшумские ребята учились в Береговской школе, поэтому мы жили с ними дружно, чаще играли, чем дрались. Хотя и битв избегать полностью не получалось. Поэтому мне очень хотелось самому приложить руки к созданию Береговогоуже сейчас. Только вот конезавод я отметал сразу — не моё. Лучше в нём мы займёмся, например, организацией птицефермы. А потом, в будущем, пусть советская власть там хоть цирк с конями устраивает. Если получится, конечно.

Короче, навёл я справки, отыскал хозяина пустующих земель и за вполне умеренную плату выкупил довольно большой участок. С Мариной мы на пару вычертили план будущего посёлка с учётом необходимых общественных сооружений: школы, амбулатории, бани, магазина и даже клуба. Места на новой земле нам хватило, чтобы запланировать несколько улиц. Саму птицеферму решили делать на окраине села, ближе к сосновому бору. Запах, как ни крути, от неё будет аховый. Так пусть сосновый дух хотя бы чуточку, но перекроет его.

Строительство частных домов в Новом Посёлке, который я сам переименовал в Новый Тукшум по названию речушки, было закончено. Выкупить себе новые дома за «наличку» удалось не всем, пришлось заселять их в долг. Я честно собрал со всех платёжные обязательства, которые необходимо было погасить в течение будущего года. Если нормально работать, то это вполне под силу моим крестьянам.

В старые же свои дома сельчане перевели своих тёлочек, которые за лето хорошо вымахали. До их покрытия нужно ждать ещё год-полтора, чтобы потомство получилось здоровым, и сама коровка во время отёла не пострадала бы, так что потрудится ещё придётся.

Дополнительно я закупил у соседей поросят и тоже раздал населению под те же условия, что и телочек. Ну, чтобы бывшие дома не пустовали.

После оформления всех нужных бумаг, мы перешли к застройке Берегового. Рабочих рук при моём аппетите сильно не хватало, поэтому я решил подкупить дополнительные трудовые ресурсы. По историческим данным, мне положено было ехать за людьми в Пензенскую область. Но тут, как снег на голову, ко мне в гости пожаловал князь Бахтагозин. Отчество он не называл, а велел именовать себя Муратом, по-дружески. Я тоже предложил называть себя Григорием, поскольку возраста с князем мы были примерно одинакового.

Поскольку его сиятельство прибыл ко мне утром, я пригласил его на завтрак. Он любезно согласился – путь из Казани был не близким. За чаем я всё же поинтересовался, что привело князя ко мне и почему он явился без предупреждения.

– Уважаемый Григорий, прежде чем решиться на такой рискованный поступок я навёл о вас справки и выяснил, что вы сами ни к кому почти не ездите и соседям отказываете в желании побывать у вас в гостях. Но, тем не менее, у меня к вам есть дело. Право, не знаю, как вы посмотрите на моё предложение, – мило улыбаясь и нервно оглаживая чёрную, как смоль, бороду, Мурат остро сверлил меня бусинами столь же чёрных зрачков. – Понимаете, ваше сиятельство, (не к добру такое обращение!) слышал я, что у вас есть чудо-машины, благодаря которым можно писать тексты без перьев и чернил. Это правда?