Было в этом что-то от шпионского романа, и каждый раз, слыша свое имя в магических громкоговорителях, я чувствовала себя главной героиней.

Вот и сейчас, бросив недоеденный завтрак, я побежала в ректорат, гадая, кто же стал причиной моего вызова. Аскольд? Ашер? Александр еще доучивался, и мы время от времен сталкивались в столице. Эмма даже пару месяцев считала, что мы встречаемся — так брат беспокоился не обижают ли меня в академии, что стал отираться тут чаще положенного.

— Алексия, девочка моя, как я рад тебя видеть! — просиял ректор.

Я разочарованно поняла, что ни одного брата в кабинете нет. Может, хоть письмо?

— Здравствуйте, лорд Тарум, — вежливо поздоровалась я, надеясь, что мы побыстрее перейдем к сути.

— Алексия, у меня к тебе серьезный разговор. Да ты садись, в ногах правды нет, — махнул рукой мужчина, и я мрачно подумала, что на первую пару придется опоздать.

— Интригуете, лорд Тарум. Я еще не успела ничего натворить, чтобы заслужить серьезный разговор.

— Серьезные разговоры, девочка, не всегда мало приятные, — назидательно заметил ректор. — Мой вот будет наоборот, очень даже позитивным.

— И о чем вы хотите поговорить? — осторожно спросила я, почему-то подозревая, что уже знаю ответ.

— Об аэрене. Слышал, ты пробовалась в команду и даже прошла, но в последний момент испугалась и передумала. Так вот я хочу развеять все твои сомнения на этот счет.

Да нет у меня сомнений! Я совершенно точно не хочу в этом участвовать!

9

— И откуда у вас эти ценные сведения? — поинтересовалась я невинным тоном, придумывая самые зверские планы мести Виктору.

Ректор не ответил, но стрельнул глазами на источник сплетен. Папенька у меня был не просто там каким-то генералом, а генералом внутренней безопасности государства, и любил делиться с сыновьями (и мной за компанию) рабочими приемами. Так вот один из них, что при разговоре человек против воли кидает взгляд на предмет дискуссии. Например, спрятанный в комнате тайник или сообщник в ряду подозреваемых.

В нашем случае источником сплетен оказался курносый носик прехорошенькой молоденькой секретарши ректора. Тарума можно было бы обвинить в недостойном поведении на рабочем месте, но он был человеком весьма ответственным, и чтобы тайны и секретики не утекали из его рабочего кабинета, под дверью сидела родная племянница ректора. Она как раз засунулась в дверной проем, чтобы подслушать нашу беседу и превосходно отражалась в стеклянной дверце книжного шкафа.

— Я же ректор и должен знать все, что происходит в моей академии! — заявил лорд Тарум, цыкнув на секретаршу.

Девица спряталась, но дверь плотно не закрылась. Я сначала даже восхитилась, ведь молоденькая хорошенька секретарша — это же гениальный сбор информации по всей академии, но потом немного засомневалась. Вдруг племянница Тарума нажаловалась на меня из любви к Виктору, ой, то есть к искусству аэрена?

— Так вот, аэрен… — вернулся ректор к теме дискуссии.

— Не женский вид хобби, — заметила я.

— Это, конечно, да, — не стал спорить мужчина. — Но отец бы очень гордился, если бы ты завоевала императорский кубок.

— Он бы мной гордился, если бы я вышла замуж и тихонечко рожала детей, — парировала я.

— Нет, это бы заставило его спать спокойно, потому что дочка пристроена, — хмыкнул Тарум.

— Какая странная мужская логика, — пробормотала я.

— Будь снисходительна к отцу. Он хотел бы для тебя лучшей жизни, но не очень понимает, что будет лучше. А я, посмотрев на тебя прошлый год, могу с уверенностью заявить — ты не будешь всю жизнь печь пирожки и вышивать гладью, даже получив красный диплом бытового факультета.

— Почему это? — упрямо насупилась я.

Тарум усмехнулся:

— Потому что тебя воспитывали не няньки-мамки, а генерал Лаян.

10

Из кабинета ректора я вышла в глубокой задумчивости. С одной стороны, Тарум, наверное, в чем-то был прав. С другой — особого желания участвовать в аэрене я все равно не испытывала.

Но вторая пара была историей кулинарии, и Виктор с его утренним визитом как-то сразу же вылетели из головы.

Этот предмет читала нам невысокая полная дама, госпожа Ишпа, и читала с таким упоением, что сразу было видно — ей и самое нравится. На самом деле «История кулинарии» по моему скромному мнению должна была называться «Веселые истории кулинарии». Просто потому что почти все открытия в этом отрасли происходили случайно. Ну там, просыпал сахар на сковороду и получил карамель, забыл в бисквит положить муку и получилось безе, не в чем было мариновать мясо, накидал все подряд и вышел великолепный универсальный соус. Ну и прочие невероятные случайности.

Конечно, разбирали мы на этом предмете и причинно-следственные связи, такие как почему многоэтажные торты стали популярны на свадьбах и почему употребление одной крупы вытеснило другую, но в целом каждая пара по истории поднимала настроение — аудитория искренне смеялась на харизматичной Ишпой, а та, чувствуя настроение студентов, не скупилась вкладывать в нас знания.

На обед мы всегда ходили щебечущей толпой, хотя половина курса и сидела на разных диетах. И вот мы идем по крытому переходу между корпусами, я слушаю, как Эмма рассуждает о том, что на пятом курсе у нас будет целый предмет по составлению бара, и наверняка лучшие семинары за все время учебы, как вдруг вся наша девичья толпа резко останавливается, словно первые рады налетели на невидимую стену, а остальные уткнулись в них.