Ложь.

Даже мысль о революции каралась смертной казнью.

Глубоко вдохнув, я двинулась вслед за Сиерой.

Я старалась не оборачиваться, потому что за моей спиной высилась еще одна тюрьма, похожая на ту, что я видела перед собой. Круачейн. Как удивительно, что здание правительства располагалось прямо напротив психиатрической лечебницы.

Даже сейчас, смотря под ноги, я видела тень трехэтажного здания с облезшей черепицей бордового цвета, а мои уши улавливали душераздирающие крики психически нездоровых людей. 2

Хотя я знала, что не все выходцы Круачейна являлись таковыми.

У входа в Дом Альтинга расположились десять миротворцев – с автоматами за плечами и надетыми на голову шлемами. Ремалийцы, работающие в правительстве, не имели права покидать здание, только если не пришло время официального перерыва. Кодекс нового порядка гласил: долг перед обществом важнее физических и духовных потребностей. Поэтому сейчас, в десять утра, площадь пустовала.

За секунду мое лицо преобразилось в маску, которую я снимала только наедине с собой. Обтянутые кожаными штанами бедра слегка покачивались, красные губы кривились в ухмылке, а глаза скользили по десяти мужчинам, каждый из которых мечтал поиметь меня во всех позах.

– Доброе утро, мальчики! – Проходя мимо, я послала в обе стороны воздушные поцелуи. – Вижу, вы заскучали. Подождите, пока мамочка не решит важные дела, а потом мы с вами повеселимся.

Оказавшись за их спинами, я пробормотала:

– Ублюдки.

Спереди послышался тихий смешок.

Чтобы войти в правительственный дом, нужно было идентифицировать персональный код в базе данных. Я подошла к интеркому, расположенному слева от стеклянных дверей. Он считал мое лицо и отпечаток пальца, после чего экран засветился зеленым. На нем появился мой код – Р17.

Сиера провела меня через огромный зал с ресепшеном и мягкими белыми диванами к лифтам. Здесь всегда было стерильно чисто, как в больнице. Над тремя девушками, стоящими за стойкой с отработанными улыбками, светились голограммы плеяд. По периметру помещения растянулись вооруженные солдаты, а ремалийцы, одетые в специальную форму в зависимости от силы, бегали по стеклянным лестницам, которые тянулись через всё здание.

Как можно было догадаться, в обществе, которым правил альтруизм, люди не должны были притягивать к себе лишнее внимание. Сокрушители и созидатели проносились мимо меня в невзрачных одеяниях, только цвет первых был темно-синим, а вторых – небесно-голубым. Конечно, равновесов недооценивали, поэтому даже специальная форма имела серый, совершенно бездушный оттенок.

Как и весь мой мир.

На их фоне моя военная экипировка более чем выделялась. Высокие ботинки со шнуровкой, кожаные штаны, жилет с двумя пистолетами и пальто имели черный цвет. А красные губы и распущенные волосы привели, наверное, кого-то в обморочное состояние.

Как только мы вышли к лифтам, сзади раздался мужской голос:

– Я успел соскучиться, Роксания.

Мои глаза непроизвольно закатились.

– Мы спешим к мистеру Алькастеру, Фергулус, – недовольно бросила Сиера. Стоит отметить, что недовольной она была круглые сутки. – Все обсуждения после собрания.

Развернувшись, я увидела золотоволосого мужчину, который думал, что десять лет разницы между нами – пустой звук. Он шел к нам с распростертыми руками, широко улыбаясь, отчего на его лице появились возрастные морщины.

– Прости, но у меня нет настроения на твои заигрывания, Фергулус.

И я просто хочу прострелить тебе голову.

– Ты обещала мне свидание, профессор Нуар. Никак нашла себе молоденького студента, когда перебралась в академию? Джонатану это не понравится.

Я замерла.

Нет. Они не могут знать.

Фергулус желал стать лучшим равновесом и преподавать в академии для ремалийцев еще со времен военной подготовки. В прошлом, за год до Падения, когда мир погряз в войнах, он участвовал в вооруженном конфликте Великобритании в роли командующего. Фергулус до мозга костей был марионеткой правления, поэтому первым побежал на добровольное тестирование сыворотки, а затем – на подготовку ремалийцев.

И обошла его простая девчонка, которой едва исполнилось двадцать лет.

Он пытался пробраться мне под кожу. Пытался отыскать то, что я прячу. Пытался уличить меня во лжи и сдать на растерзание верховному правителю, параллельно использовав мое тело, как надувную куклу.

Наивно.

Как только он остановился в шаге от меня, я посмотрела на него исподлобья и тихо спросила:

– Что тебе нужно?

Его презрительный взгляд прошелся по мне с ног до головы.

– Я знаю, где она.

Мои глаза затмила красная пелена.

Я зарычала и резко вытащила из нагрудного жилета пистолет. Послышался щелчок. Курок взвелся, а дуло уткнулось в лоб Фергулуса. Сиера даже не изменилась в лице: так и осталась стоять с заведенными за спину руками, ожидая вызванный лифт.