Метка попросту сжигала его. В прямом смысле.

— Иногда она невыносима, — нехотя признался командор, но я это уже и так поняла.

— Тайен… — в горле встал ком.

Я привыкла бояться его и всего, что с ним связано. Привыкла считать его тем, кто отнял мою привычную жизнь, мою свободу и медленно отбирал мою жизнь.

Но сейчас… сейчас я будто прозрела. Увидела его совсем другим. Даже то, что я понимала умом, сейчас стало таким ясным-ясным, теперь я поняла это и сердцем.

Тайен Яжер был настолько благородным, настолько невероятным! Он был терпеливым, был честным со мною. И стольким пожертвовал ради меня: положением, властью, уважением своих собратьев. Он терпел муки метки, которая выжигала его своим огнём, но и пальцем не тронул меня.

Понимание всего этого захлестнуло меня. Чувства внутри взметнулись, словно смерч, закружились, затеснились в груди. Мягкое тепло разлилось по всему телу, заполнив каждый сосуд до самых кончиков пальцев.

И причиной этому была не метка. Она лишь тихо пульсировала, будто в подтверждение.

Я встала на носочки и осторожно коснулась ладонями скул командора, а потом закрыла глаза и поцеловала его в губы.

Замерла, ожидая реакции. И едва не задохнулась, когда он, резко выдохнув, своими крепкими надёжными руками обнял меня за талию и крепко-крепко прижал к себе.

Я чувствовала, как под моими ладонями в сильной груди командора быстро-быстро билось сердце. Но внешне он был абсолютно спокоен, хотя я понимала, что внутри него настоящая буря.

И внутри меня тоже. Чувства, эмоции, инстинкты — всё слилось в мощный круговорот. Будто меня насквозь пронизывали яркие лучи и каждую молекулу, каждый атом разогревали, вызывая эту невероятную по силе реакцию.

Мы ничего не говорили. Мы молчали. Слова были не нужны.

За нас сейчас говорили наши тела.

Каждое прикосновение, каждый вздох в унисон, каждый взгляд глаза в глаза казались жизненно важными. Невероятно необходимыми.

Когда командор склонился и приник к моим губам поцелуем, я поняла, что готова отдать ему всё: и сердце, и тело, и душу. Готова позволить испить меня до самого дна.

Я. Не метка.

Не физиология, не гормоны, не биологический импульс.

А я.

Лили.

Его Лайлэйн.

Поняла, что сейчас мы будем принадлежать друг другу, потому что сами так решили, так захотели. Не как результат чьего-то эксперимента, не как предназначенные друг для друга биосовместимые особи, а как Тайен и Лили.

Мой Тайен и его Лили.

Нежность его прикосновений — его желание. Не обязанность. Не обязательства.

Пылкость моего ответа — не обусловленный чем-то рефлекс.

Мы выбрали друг друга. И нам сейчас было от этого хорошо. По-настоящему хорошо.

Когда сильные руки командора осторожно подняли меня и понесли к кровати, я не испытала ни капли страха или сомнения. Я хотела того, что должно было произойти между нами. Я жаждала этого не меньше, чем моя метка, мягко пульсирующая на фоне, будто стараясь не мешать.

Тайен осторожно опустил меня на постель и навис сверху. Посмотрел в глаза внимательно в поисках ответа.

И он его получил.

Я и не думала, что можно испытывать такое наслаждение от поцелуев и от прикосновений. Казалось, мне не хватит воздуха, чтобы дышать. Не хватит кислорода во всём космическом корабле. Во всей бесконечной вселенной.

Мне хотелось касаться его бесконечно. Кончиками пальцев впитывать желание, проводя по коже. Мне нравилось видеть, как он реагирует, как вспыхивают его спириты, и как мои им отвечают.

Я столько раз представляла себе то, что сейчас происходило, столько раз думала об этом. Мне было страшно. Но сейчас, когда на нас с Тайеном больше не было одежды, я не почувствовала ни страха, ни смущения. Словно так и должно было быть.

Его руки скользили по моему телу, ласкали, гладили, вынуждая стонать и шептать его имя. Трогали там, где я сама себя никогда не трогала. А губы не пропустили и миллиметра кожи на всём теле, каждым касанием пуская искры электричества.

Когда командор накрыл меня своим телом, раздвинув мои бёдра, я задержала дыхание лишь на мгновение. Потребность стать с ним единым целым была настолько сильной, что я изнывала в томительном ожидании.

Тайен был осторожен и терпелив. Его сдержанность, его ласки и нежные слова, которые он шептал мне, скрасили момент боли.

— Моя Лайлэйн, — тихо прошептал он, стирая нежно пальцем слёзы с моих щёк. Дал привыкнуть, почувствовать себя увереннее, а потом сделал его окончательно.