Когда я вообще в последний раз позволяла себе плакать?

Я осторожно прикоснулась к полосам на своей шее. Они казались теплее, чем обычно, с того момента, как появились. Может, это так эта штуковина на шее их нагревала?

Хотелось пить.

Я встала и подошла к небольшой нише в металлической стене. Поднесла руки и прикрыла от наслаждения глаза, когда сенсор, считав движение, выдал мне порцию воды. Я поднесла полную пригоршню ко рту и с невероятным удовольствием даже не выпила, а скорее вобрала в себя. Набрала ещё и умыла лицо, а потом прижала мокрые прохладные ладони к полосам на шее.

Однако тут же отдёрнула руки, потому что кожа вдруг зашипела и будто стрельнула током по ладоням. Я вскрикнула скорее от неожиданности, чем от боли.

— Дафна? — послышался встревоженный голос Яры из другой камеры.

— Всё нормально, — успокоила я её, насколько в принципе можно было сказать так про ту ситуацию, в которой мы находились. — Я… прикоснулась к шее мокрыми руками и… полоски зашипели и дали разряд тока.

— Не трогай, — сказала Яра. — Ошейник блокирует их функцию, и спириты как бы глючит.

— Спириты?

— Наши полосы.

Я вытерла пальцы насухо об одежду и снова осторожно прикоснулась к полоске на своей шее. Она была слишком тёплой, но больше не билась током.

— Расскажи о них. Что это за орган? — спросила я. Мне хотелось знать и, если честно, я не думала, что это была какая-то тайная информация, которую нельзя было озвучивать вслух. Мне вообще многое хотелось узнать о себе и мне подобных.

— Спириты — это особый орган кроктарианцев. В воде они дают возможность дышать, ускоряют тело и усиливают сопротивление плотности воды. Но ещё они связаны с нашими эмоциями. Могут менять свой цвет и интенсивность свечения в зависимости от эмоционального состояния. Твои сейчас шипят, потому что ты растеряна и испугана, да ещё эта штуковина на шее блокирует и раздражает.

— Это словно отражение ваших душ… — послышался приглушённый голос Варена. — Как глаза, которые никогда не врут.

В тюремном отсеке наступила тишина. И я, и Яра замолчали. Может Яру и саму полоснуло сравнение Варена, зацепило. С эмоциями у Яры было сложно. Она сама говорила, что основными её чувствами были злость, ярость и жажда причинять боль. Но всё изменилось, когда её меткой связали с моим отцом, а потом родилась я.

У них это сработало. У нас с Эллиотом — нет.

Его метка не смогла изменить. Притяжение оказалось неспособным преодолеть установки, врезанные ему в голову Альянсом.

— Сколько мне лет? — спросила я у Яры. — У меня странное впечатление, что на Кроктарсе я была… не так давно. Но ты говоришь, что тогда я была новорожденным младенцем.

Но ответил мне Варен.

— Сложно сказать, девочка. В каждой галактике временное пространство искривляется по-разному. Зависит, в каком месте была образована трещина в пространстве между галактиками, через которую произошло проникновение. Возможно, в вашем мире прошло всего пару лет. А возможно, пару столетий. Взрослости твоё тело достигло в моей лаборатории быстро — этому способствовало моё оборудование. То самое, которое возобновило электрическую активность мозга твоей матери.

— А зачем вообще ты похитил моё тело, придурок ты кастрированный? — задала жёстко вопрос Яра.

— Я не был уверен, что тело твоей дочери сможет развиться с той скорость, с которой мне было нужно. Я планировал пересадить тебе её метку, если бы с Дафной меня постигла неудача.

— Больной ублюдок, — выплюнула Яра. Мне кажется, если бы не стены и решётки, их разделяющие, она бы в момент ему шею свернула без тени сомнений и сожалений.

На этом все снова замолчали.

Верхний свет в коридоре погас, слабо освещать пространство остался лишь небольшой фонарь над входной дверью в тюремный отсек. Я забралась на постель и закрыла глаза, пытаясь уснуть.

Страх никуда не делся, он по прежнему гнездился в груди, но будто слегка притупился от принятия неизбежности того, что происходило. В сон меня утянуло быстро, и это было облегчением. Мне снились бесконечные тёмные глубины океанов, которые я никогда не видела.

Точнее видела — до того, как меня похитили. И сейчас память во сне открывала мне забытое, поражая широтой и бесконечностью воды и сжимая душу чувством потери всего этого.

Проснулась я от ощущения, что на меня смотрят. Метка вибрировала, пуская мягкие импульсы вдоль позвоночника. Мне даже не нужно было видеть его — я чувствовала.

Эллиот стоял напротив решётки камеры и просто смотрел на меня. Его взгляд был тяжёлым и непроницаемым, но я ощущала, как от этого взгляда на теле все волоски поднимались.

Яра и Варен молчали. Возможно, спали. Скорее всего.

С моей ниши с постелью Эллиот виделся в полутьме лишь очертаниями крупной фигуры, но взгляды наши скрестились и спаялись друг с другом.

Я, словно ведомая внешней силой, встала и сделала несколько медленных шагов к решётке. Эллиот продолжал стоять, не шелохнувшись. Продолжал смотреть.