Дженкинс метнул взгляд на Дымка.

— Слышь, ты, чувак, от тебя пользы что с козла молока. У тебя даже лампы своей нет. Ты лучше не каркай про наши лампы, чмо.

Ворон беспокойно шевельнулся на плече Дымка.

Тон Дженкинса птице явно не понравился. Дымок успокаивающе пошептался с ней. Птица спрятала голову под крыло и снова уснула.

— Вы только гляньте, какая парочка, — с улыбкой заметил Дымок. — Мы ведь только вчера познакомились. Так недолго и в реинкарнацию поверить [4] .

— Мы его зохаваем, — пригрозил Пельтер, извлекая соплю из носа скрученным в жгут платком (платок от этого движения захрустел). Глаза у него были красные, слезились, и он часто кашлял. Голова его всё время клонилась набок, точно ему хотелось спать. Дымок отстранённо подумал, что Пельтер явно болен и вскоре сдохнет.

— Скорей уж моя пташка выклюет зенки твоему трупу, — сказал Дымок и тут же прикусил язык. Он не хотел говорить это вслух. Но Пельтер не услышал: голова его повалилась на грудь, и комнату огласил булькающий храп.

Дженкинс фыркнул.

— Остроглаз, ты слышал? Типа его птица выклюет Пельтеру зенки?

Остроглаз пожал плечами.

— Когда любимый диванчик угрожают поджечь и оставить тебе только дымок, человек обычно становится разговорчив.

Дымок расхохотался. Остроглаз издал короткий фыркающий смешок, но глаза его остались острыми и холодными. Крупные струйки ливня продолжали падать в старую ванну.

Дженкинс и Пельтер уснули, растянувшись на картонках. Дженкинс спал, уткнув лицо в локоть, как ворон — голову под крыло. Руки его то и дело дёргались, кулаки сжимались и разжимались во сне. Пельтер дрых, широко разинув рот и прерывисто дыша.

Горел только один светильник. В точном согласии с мрачным пророчеством Дымка, во втором кончилось топливо.

— Я не хотел накаркать, — повинился Дымок.

— Про лампу? — спросил Остроглаз.

— Про Пельтера. И про лампу тоже.

— Пельтер болеет, — кивнул Остроглаз.

— Он давно с вами?

Остроглаз покачал головой.

— Шесть-семь недель. Дженкинс — дольше. Дженкинс не тупица, ты не подумай, он просто... иначе мыслит. Он привык анализировать информацию, составлять сводки, чипы хакать, ну ты понял.

— В Амстердаме сейчас не очень-то много вакансий для компьютерщиков.

Оба грустно усмехнулись: сказанное было слишком очевидно, и они это оба знали.

— Ты всё ещё мне не доверяешь? — спросил Дымок.

Остроглаз помотал головой и мимолётно улыбнулся.

— Ворон за тебя поручился.

— А я вот тебе не очень доверяю. Кто сказал, что ты не шпион? Подпольщиков не выслеживаешь, на живца не ловишь? Ну или просто не шляешься вместе с армейскими, ища, чем бы поживиться?

Остроглаз пожал плечами.

— Хочешь мою историю?..

Дымок кивнул.

И Остроглаз начал рассказывать.

Я был в Лондоне (говорил Остроглаз), в клубе, который назывался Ретро-G. Они занимались там культурной ретрогрессией. В тот месяц был популярен ска-мотив, ска-музыка... За два месяца до того — трэш. Перед тем — хардкор, битники, ангст-рок, ещё раньше — дабстеп, ещё раньше — дабкор, а перед тем — мелт-поп, он был в моде, когда клубешник открыли. Если клуб ещё работает, там, по идее, уже вернулись через 1990-е, 80-е, 70-е и 60-е назад к рок-а-билли, бибопу и блюзу. Но он не может быть в том же месте, потому что ту часть города размолотили. Я сам из Сан-Франциско, это в Калифорнии. Я в Британию прилетел на семинар по социальной демократии, разжиженный социализм, всё такое, я был тогда студиком последнего курса. Да, блядь, я был студнем, и у меня был рюкзачишко с книжками. Главным образом по политологии. Приложения философии структурализма к дипломатическим проблемам. Иисусе, ебать-копать! А потом политика стала для меня реальной. Правда, которая кроется за политикой. Агрессия, поглощение...

Мы были в Ретро-G. Танцевали. Ди-джей врубил мелт-поп, Танцы с русскими братьями, собственно, это не ретро, и мы все удивились, а потом ди-джей сказал, что это посвящается русским братьям, которые только что двинули танки через польскую границу. Мы не сильно удивились. Украина, Беларусь, Казахстан недавно как раз объединились с Великой Россией, и потом, нас всё это не колышет. Но мы всё ещё думали, может, но прикалывается. Потом кто-то сказал, что по радио прямое включение, мы вышли, встали у машины Доди послушать. Доди... чувак, какая ж она была тупая... но беспокоилась за свой бизнес, потому что у неё был контракт с каким-то польским дизайнером, она ему блядские дизайн-узоры разрабатывала.

И вот радио сказало из машины Доди, что русские войска откуда ни возьмись двинулись через границу, что их там дохуя, и никто не вкуривает, откуда они взялись, как с неба свалились, не потревожив НАТО... через много-много времени прошёл слух про эти макси-шаттлы, про орбитальные десанты, НАТО их засекла, но русские сказали, что сбрасывают медпакеты, там недавно возбухло, и вот так эти блядские войска оказались на месте... так я слышал, ты наверняка слышал другие версии... в общем, они взяли Варшаву и перенесли туда штаб Западного фронта Великорусской Народно-Освободительной Армии. А эта Доди, она думала только о том, что у неё бизнес накрылся. Бля, мне так и хотелось её придушить выхлопной трубой её грёбаного «ягуара», но там и выхлопа-то не было...