– Чего?
– опешила Инга и тоже вскочила на ноги.

– Стыд какой! Еще и без сознания, - продолжал он бормотать, с опаской оглядываясь по сторонам.

– В публичном доме? – повторила за ним Инга. – Какой тебе тут публичный дом? – добавила возмущенно.

Незнакомец поднял на нее взгляд и смущенно заявил:

– Барышня, искренне прошу прощения, но я не заинтересован в услугах, что вы готовы предоставить.

Инга от возмущения потеряла дар речи, но быстро опомнилась и затараторила:

– Это тебе не бордель и я не эта, как её…, - она поморщилась, пыталась подобрать нужное слово, - не публичная женщина!

– Да у вас же грудь почти вся на виду, - возразил незнакомец и оглядев ее всю, ахнул и добавил: - Еще и колени нагие! Скандал! – всплеснув руками для пущего эффекта.

Инга подумала, что незнакомец совсем обезумел, раз считает, что носить вельветовую мини-юбку и телесные колготки считается скандалом. Или из семьи пуритан, раз принял ее за девушку легкого поведения.

– Ты что, из девятнадцатого века? Совсем сбрендил? – продолжала возмущаться.
– Добрый вечер, феминизм, между прочим, уже лет 30 как процветает! И женщина имеет право показывать декольте, когда и кому захочет!

– Бредите тут вы, барышня, раз ваша маменька пускает вас в свет в этом, в этом…неподобающем виде! А ваши непокрытые волосы, к тому же рыжие! – фыркнул, осуждая.
– И на дворе уже 20-й век, если вы не в курсе!

– Двадцатый?! – скептически спросила Инга, склонив голову набок. – Ну ты похоже счет времени потерял, сидя в этом ларце! Я тебя удивлю: двадцать первый! – расплылась в ехидной улыбке.

И еще раз окинув внешний вид воскресшего, покивала головой, всё больше убеждаясь, что парень никто иной как пришелец из прошлого. Одежда, манеры, речь все указывало на прошлый век.

– Что?! – опешил кареглазый и слегка подался вперед. – Хочешь сказать, что сегодня не 1914 год? – произнёс по слогам.

– Не-а, - повертела головой Инга и скрестила руки на груди. – 2024! – с удовольствием наблюдая как на надменном лице проступил испуг и парень, открыв рот, только и мог что открывать и закрывать его, будто лягушка, ловящая насекомых.

Инга вдруг вспомнила слова Влады про заколдованного лягушонка и не удержавшись, прыснула в кулак.

Незнакомец нахмурился и сощурив глаза, с легким презрением произнёс:

– Вы думаете, я поверю словам какой-то проходимки, которая своим видом и словом подтверждает мои догадки о вашей профессии? Я похож на сумасшедшего?

Услышанное Инге не понравилось и она, резко посерьёзнев, послала ему не менее презренный взгляд.

– Так…ты ярлыки то не навешивай не разобравшись. Ишь, вылез из пыльного сундука, не пойми с каких земель и сразу набросился с обвинениями. Я только помочь пытаюсь, - она сложила руки на грузи и продолжила, видя молчание незнакомца. – Я докажу, какой сейчас год, вот увидишь, - и решительно отправилась к одному из стеллажей, вспомнив, что недавно видела забытый кем-то выпуск местной газеты.

Достав с полки печатное издание, сунула сверток пришельцу в лицо.

– Вот, глянь, если не веришь!

Федор схватил хрустящий выпуск газеты и жадно вчитался в текст:

– Санкт-петербургские ведомости, - он резво поднял на нее взгляд, - Я знаю эту газету, чем вы решили тут удивить?

Девушка нетерпеливо цокнула и ткнула пальцем в верхний уголок листа.

– Нет же, читай дату под названием!

– Пятница, 9 февраля две тысячи двадцать… - он запнулся и затих.

И по мере как до него доходило осознание происходящего лицо его бледное, побелело еще больше.

Инга, боясь, что парень упадет в обморок и снова расшибет себе голову, резко подставила ему стул и усадила на него. Налив из графина воды – поднесла стакан к губам.

– Пей. Это вода.

Фёдор, стеклянным взглядом взглянул на Ингу, но стакан из рук принял и дрожащими руками поднес ко рту. Выпив до дна прохладную воду, разом пришёл в себя. Но еще с минуту сидел, уставившись в одну точку. Даже веселые амадины притихли, слушая дыхание пришельца, вперемешку с шуршанием Инги рядом, не выпускающим парня из вида.

– Тебя как звать-то? – робко начала Инга, пытаясь помочь парню справиться с шоком.

Услышав ее голос, незнакомец резко поднялся со стула, окончательно вернувшись в реальность.

– Простите, виноват, - и взгляд его отразил искреннее покаяние. – Не представился. Я – протянул к Инге руку, - Фёдор Павлович Игнатьев, дворянин! А вас как величать?

Ингу распирало нагрубить ему и назвать чужое имя, но заметив искреннее любопытство на дне карих теплых глаз, она вздохнула и назвала свое имя.