Теперь Косайдар, хотя и не вникал в содержание песни, почувствовал ее мелодичность. Но когда эта маленькая рыжая девчушка, мало-помалу забыв, где она находится, стала петь так, словно вышла на сцену, ему стало неловко. Некоторые, прохожие замедляли шаг, и не только замедляли, но и вообще останавливались, и чем дальше тянулась песня, тем больше их становилось, и он уже готов был провалиться хоть в саму преисподнюю. Подруга же Балкии пусть и слишком поздно, но все-таки поняла нелепость своего поведения — петь среди бела дня, прямо на городской улице в полный голос! — как только песня закончилась, закрыв лицо руками, она бросилась прочь. Едва не сгоревший со стыда Косайдар тоже постарался покинуть место происшествия поскорее. Только успел заметить краем глаза, что одни из зрителей аплодировали, а другие, улыбаясь, покачивали головой. Насмехались или одобряли — понять это он был не в состоянии.

Спустя недолгое время среди студентов получила хождение вся пронизанная тончайшим лиризмом и светлой печалью красивая песня под названием «Песнь тюльпана». Про песню эту ходило много всяких рассказов. Одни говорили, что ее сочинила одна из студенток ЖенПИ, безответно влюбленная в какого-то джигита. Другой вариант истории создания песни, наиболее распространенный, был длинным и походил на сказку. Жили-были, значит, парень и девушка. С малых лет они росли вместе. После окончания десятилетки парень поступил в университет, а девушка не прошла по конкурсу. Парень был и поэтом, и домбристом, и красивым, и умным к тому же. Живя в городе, он встретился с другой девушкой и позабыл свою первую любовь… Далее история, сообразно с характером рассказчика, дробилась на несколько разных окончаний. Парень, значит, женится на горожанке, а та девушка, в ауле, сочиняет эту песню. Или по-другому: на свадьбе, когда он уже почти женился, парень слышит песню и понимает свою ошибку; оставив невесту, он возвращается к своей настоящей любви… Другим же все было известно куда как более точно. Джигит, значит, — такой-то композитор. Ну, а девушка — его жена. Не ссорились они и не разводились. И давно уже как живут вместе. А эта песня, как и все другие, просто сочинена молодым композитором в день, когда на него сошло вдохновение. Очень скоро, дескать, вы ее услышите по радио. Тогда и узнаете, кто есть кто и насколько всякие другие слухи о песне ошибочны.

Косайдар довольно долго предполагал, что это, возможно, какая-то народная песня или же новая вещь какого-нибудь известного композитора, случайно распространившаяся среди студентов как безымянная. Но со временем он перестал сомневаться в том, кто сочинил песню. Балкия. Эта песня принадлежала Балкии. Понял он и то, при каких обстоятельствах она сложена и кому посвящена. Когда он на студенческих вечерах, на всяких молодежных сборищах слушал теперь уже такую близкую его сердцу, такую понятную ему «Песнь тюльпана», вся прелесть и очарование которой были ему теперь ясны до конца, ему хотелось крикнуть: «Я! Я все знаю, как есть. Эта песня посвящена мне!» Его тянуло написать Балкии. Но, думая о том, что сам он заканчивает институт, а у нее нет никакого специального образования, да к тому же и вообще она еще не поступила учиться, Косайдар всякий раз решал пока не писать.

И пока он все жил так, колеблясь, с ним случилась беда.

На вечере танцев в общежитии накануне Нового года подвыпивший Косайдар повздорил из-за девушки с незнакомым парнем, с лихо закрученными усами, длинными волосами до плеч и одетым по последней моде. Оба они подошли к этой девушке одновременно, и та, поочередно, снизу вверх внимательно поглядев на них и все для себя взвесив, предпочла длинноволосого. Оскорбленный Косайдар почел своим долгом поквитаться за обиду. Узнав, что незнакомец из сельскохозяйственного института, он и вовсе взбесился. «Эй, колхозник, — закричал он, толкая его, — зачем это колхознику так разряжаться?» Стычка их вылилась в настоящий скандал. И у той и у другой стороны нашлись защитники, кое-кто стал их разнимать. Косайдар, вконец взвинтившийся от поддержки большинства собравшихся, схватил за ворот одного из парней, пытавшихся его утихомирить. С этого-то все и началось. Парень, которому он разорвал ворот, хоть и жил в общежитии, оказался не студентом, а неким ассистентом некоей кафедры, нынче только закончившим институт и оставленным на преподавательскую работу.

Во время обсуждения скандального происшествия двух мнений не было. Некоторые, припомнив ему задолженности по одному ли, по двум ли предметам, равнодушное его отношение к учебе, потребовали даже, чтобы дело передали в суд. В конце концов постановили: за появление в нетрезвом состоянии, за организацию драки в общественном месте, за то, что поднял руку на своего преподавателя, студента-хулигана Косайдара Алимбетова исключить из Политехнического института.

Месяца два-три Косайдар провел в праздном болтании. Службы в конторе не нашлось, идти же рабочим не позволяла гордыня. Но тут как раз скончался отец, и волей-неволей пришлось вернуться в Каркаралинск. И не способная работать, больная мать, и маленькие еще его братишки — все остались теперь на его попечении. Объявив, что взял академический отпуск, Косайдар устроился рядовым служащим в одно из городских учреждений, на место, не требовавшее специальности. На следующий год он поехал в Алма-Ату и предпринял несколько попыток восстановиться в институте, но все было безуспешно, и он вернулся обратно, сказав, что перешел на заочное отделение. Как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон, — через два-три года люди и забыли, что этот молодой джигит, начавший бросаться в глаза своим пристрастием к выпивке, учился когда-то в приличном институте.

Так и шла жизнь. Косайдар женился, семьи не получилось — разошелся. Некоторое время после этого он вел разгульную холостяцкую жизнь, потом снова женился — на красивой молодой женщине, бывшей до того замужем, со штампом и без штампа, раза четыре. По утрам ругаясь, по вечерам дерясь, где-то перед тем как лечь в постель примиряясь, не зная нормальной жизни, какой живут все люди, и не разводясь по-человечески, влачили они бестолковые свои дни. Расспрашивая уроженцев того аула Семипалатинской области, Косайдар узнал, что Балкия вышла замуж за парня-домбриста по имени Айдар, они заведуют автоклубом, имеют детей. После этого Косайдар запил и пил несколько дней кряду, не просыхая. На работе стали недовольны им, ему грозило увольнение. В конце концов в дело вмешались по-доброму к нему относившиеся уважаемые аксакалы — белобородые, и почитаемые всеми карасакалы — чернобородые, вынесли решение и, вырвав у него клятву, заставили бросить пить. Теперь Косайдар только за праздничным застольем и выпивал рюмку-другую — за здоровье присутствующих. Но и того было достаточно, чтобы щеки у него по-пьяному залились алым. Ну а стоило лишь за таким вот застольем раздаться ставшей в народе широко популярной «Песне тюльпана», на глазах у него разом наворачивались слезы. Кто-нибудь из рядом сидящих подталкивал тогда соседа: «Эту песню специально для Косайдара сочинила одна девушка из аула его матери. Есть ли в женщине постоянство: пела-пела свою песню — да и выскочила за другого. А ведь он был джигитом из джигитов! Вот из-за предательства девушки и стал таким…» На что сосед, усмехнувшись, возражал: «Ну ты несешь тоже невесть что! Народная ведь песня. А этот пьяница, даже когда «Одинокую арчу» поют, и то плачет».

1972

Перевод А. Курчаткина.

Это была не какая-нибудь немецкая овчарка с разбойничьими глазами, готовая в любой момент, только прикажи, броситься, схватить, подмять, не английский дог с пиратским оскалом, мнящий о себе, что на свете нет более свирепого существа, чем он, и не казахский дворовый пес, способный довериться кому угодно и куда угодно последовать за ним. Это была маленькая болонка, которая не то что сторожить дом, охраняя его от всяких там воров и грабителей, а даже лаять, просто подать свой собачий голос по-настоящему и то не могла. Поэтому-то в глазах ее хозяев она не имела никакой ценности.

Если, впрочем, быть точным, то собака эта вообще не имела хозяев. Откуда она пришла, где она жила прежде — было неизвестно.

В один из дней, как всегда по утрам, надев рабочую одежду и выйдя из дому, хозяин его увидел, что у крыльца с подветренной, солнечной стороны, лежит белая, размером чуть больше кошки, болонка. Когда же вечером, уставший и весь пропыленный, он вернулся домой, то увидел, что с этой утренней болонкой играет его маленький сын Ален. Зная, что предоставленный целый день самому себе сын скучает, отец только и сказал: «Э, бог с ним, пусть играет!» К тому же щенок (для казахов всякая маленькая собака — щенок) был премиленький. Тело его покрывала длинная, слегка курчавившаяся, белая шелковистая шерсть. Торчащий прутик хвоста напоминал гребенку. И весь он, со своими тоненькими лапками, был трогательно хрупок. Чистый-чистый, словно только что вывалялся в снегу. Маленькие его глазки из-под длинных, пушистых густых косм надо лбом так и поблескивали.