Все с облегчением вздыхают, когда самолет, набрав высоту, переходит в горизонтальный полет. Десантники расслабляются, достают фляжки.

Ортуньо, сидящий рядом с полковником, спрашивает:

– Можно сделать глоток?

– Да, можно и попить и поесть. В нашем распоряжении почти три часа полета.

Все следуют примеру Ортуньо.

– Помнишь, Ривас, как мы работали на ремонте моторов?
– спрашивает Грос.

Тот, к кому обращен этот вопрос, не любит много говорить и в ответ лишь молча кивает.

– Если мне не изменяет память, тебе очень нравилась работа. Ты уходил с работы всегда поздно, Тебя так и называли: мастер - золотые руки...

– Я просто не люблю торопиться...

– С немцами тебе придется поворачиваться быстрее. То ли ты будешь бежать за ними, то ли они за тобой?

– Не будет такого, чтобы я бегал от них!

– Ну, а если говорить серьезно: кто тебя направил в партизаны?

– Как кто? Партия!
– с гордостью отвечает Ривас.

– И все же почему? Ведь ты со своими золотыми руками мог бы принести гораздо больше пользы, работая на заводе, чем в качестве партизана...

– Я? Ты что?! Отказаться выполнить задание партии? Ни в коем случае!

Он хотел еще что-то сказать, но в это время вокруг начали рваться немецкие зенитные снаряды, а лучи прожекторов - "лизать" брюхо самолета.

И опять воцаряется тишина. Полковник поясняет!

– Проходим линию фронта по Оке.

Девушки смотрят на мужчин широко раскрытыми глазами, будто хотят спросить: "А что же будет дальше?"

В этот момент пилот бросает самолет сначала на одно крыло, затем на другое и входит в затяжное пике, а у самой земли выводит его из-под обстрела. Все крепко держатся за сиденья. В самый критический момент Мария Шаталова неожиданно вскрикивает:

– Ой, мама!

Пилот выравнивает самолет уже вне зоны обстрела. Моторы опять ровно гудят, и машина набирает высоту над оккупированной врагом территорией. Альтиметр показывает три тысячи метров.

Ривас задумчиво отодвигает занавеску на иллюминаторе и смотрит вниз. Затем встает и вглядывается в глубину темного леса. В ответ на свои мысли кивает головой, потом опять садится. Кажется, будто он что-то потерял и никак не может найти. Он просто не может долго сидеть без дела, его руки все время должны что-то делать, а сейчас делать нечего и он задумчив больше прежнего. Из состояния задумчивости его выводит полковник Медведев, который говорит, обращаясь к бойцам отряда:

– Товарищи! До конца полета у нас остается мало времени. Я буду прыгать первым. Нужно иметь в виду, что мы находимся на оккупированной территории и каждое наше действие должно быть хорошо продумано.

Ривас, который очень плохо знает русский язык, в ответ на слова полковника шепчет: "Понимай". Хесус небольшого роста, он уже немолод, ему около сорока; у него плоскостопие, но он об этом никому не говорит. Ривас никогда громко не смеется, он не любит говорить о себе; его трудно вывести из равновесия, и при этом он сохранил способность краснеть, как юноша.

Вот мы и у цели. Голос из репродуктора разносится по всему салону:

– Приготовиться! Через несколько минут будем над местом назначения!

– Сейчас нам предстоит прогуляться по улице Горького!
– шутит Антонио Бланко. Все смеются, Но девушки явно волнуются.

Экипаж подает звуковой сигнал для парашютистов: "ту-у! ту-у!" Открывается дверца для прыжка. Валя, перед тем как прыгнуть, ободряюще улыбается Ривасу и, взглянув на его снаряжение, замечает:

– Ривас, посмотри на свой карабин. Он, кажется, не пристегнут к тросу!

Сначала Ривас подумал, что девушка просто пошутила, но на всякий случай бросил взгляд на карабин. Шнур, действительно, петлял по полу и терялся под сиденьем. Девушка была права. Если бы она его не предупредила, то лететь бы Ривасу до самой земли с нераскрытым парашютом. Пока он пристегивает карабин, самолет уже пролетает солидное расстояние.

Выпрыгнув из самолета, Ривас чувствует, как его подхватил сильный порыв ветра. Вот раскрылся парашют. Вдали затихает гул моторов самолета.

Спуск идет гладко. Но где же земля? Через несколько секунд Ривас ощущает толчок и слышит треск ломающихся веток. "Где я? Уже на земле или нет?" И словно в ответ на свой вопрос он слышит кваканье лягушек в болоте.

Ривас повис на стропах парашюта, и его "живьем" поедают комары. Время тянется очень медленно, слишком медленно. Ривасу холодно. Замолкают лягушки, не слышно пения птиц. Постепенно наступает рассвет. Первые лучи солнца приоткрывают завесу таинственности над лесом: проступают очертания высоких сосен, могучих дубов, мелкого кустарника.

Ривас с беспокойством охватывает взглядом все вокруг и убеждается, что здесь он один. Он немного колеблется, затем, убедившись, что находится всего в метре от земли, отстегивает лямки парашюта.