— Добро пожаловать в клетку, птичка. — Он протянул руку, помахав ей в знак приветствия. Посреди комнаты стояла роскошная кровать, а у дальней стены — огромный платяной шкаф.

— С таким же успехом она может быть и так, — хмыкнула она.

Морозко кивнул в знак согласия.

— Да, может быть, и так, но эта комната называется птичьей клеткой. — Он поймал себя на том, что любуется этой комнатой, вспоминая, как прятался здесь, когда был маленьким. Только он и его волчонок, притаившийся в углу птичьей клетки. Тогда здесь стояли десятки проволочных клеток с птицами. Но когда убили его мать, Морозко прибежал в эту самую комнату и выпустил их на свободу, потому что ни один зверь не заслуживает того, чтобы сидеть в клетке. Большинство вылетело через балконную дверь, но некоторые остались. Он не стал допытываться, почему выбрал для нее одну из своих любимых комнат.

— Тебе стоит переодеться во что-нибудь более качественное. — Он не удостоил ее взглядом, вместо этого он посмотрел на кровать, где ее ждала одежда.

Эйра не замерзла бы в платье с меховой подкладкой, которое принес ей Ксезу. Она была человеком и не могла переносить холод так, как он — его дворецкий знал это слишком хорошо.

— Мне не нужны твои краденые платья, — прошипела Эйра, привлекая его внимание к себе.

Его лицо вспыхнуло от негодования, и он бросился вперед.

— Позволь мне перефразировать, если я дал тебе понять, что мне не все равно, чего ты хочешь. Ты переоденешься в это платье, приведешь себя в приличный вид и встретишься со мной вечером за ужином. — Морозко пошел прочь, но у двери остановился. — О, и я не краду платья. Я держу под рукой запасную одежду на случай, если какое-нибудь из них будет уничтожено в процессе траха. Однако это было оставлено мне в подарок.

Эйра плюнула в его сапог и отпрянула от него, ее грязная коса раскачивалась, как маятник.

— Ты промахнулась. — Он поднял брови и ухмыльнулся. — Я позабочусь о том, чтобы для тебя приготовили ванну, и дам указания слугам. Если ты предпочитаешь мою помощь, я с удовольствием прижму тебя к себе и вымою сам.

Она хмуро посмотрела на него через плечо.

— Я бы предпочла, чтобы меня мыло животное.

Усмехнувшись, он вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и прислонился к стене. Раздражать Эйру было занятно, но это лишь отвлекало от более важного дела — выяснить, кем она была во всем этом безумии.

В чем дело, сын мой? Ты не можешь разобраться? Как будто его мать никогда не уходила. Ее голос, полный насмешки, звучал в его голове, подбадривая его.

— Я разберусь. Как-нибудь, блядь, разберусь, — прорычал он. Но, в отличие от прежних издевательств над Эйрой, это не могло занять месяцы или годы. Поскольку печать слабела, а видения усиливались, время было на исходе. Он не мог предсказать, сколько времени пройдет до того, как придется принести жертву, но знал, что это произойдет скоро. Видения всегда донимали его до того, как происходило событие.

Морозко не мог допустить, чтобы печать разрушилась.

Эйра должна была умереть.

8. ЭЙРА

Утренний свет проникал сквозь стеклянные двери, выходящие на балкон, когда Эйра стояла посреди комнаты. Комната с птичьей клеткой. Она скрипнула зубами, подумав о Морозко, и пожалела, что не плюнула ему в лицо, а не на мраморный пол рядом с его нетронутым ботинком. Почему он просто не убил ее? Был ли это его план с самого начала? Держать ее в качестве своей игрушки? Дразнить ее, прежде чем убить? Он определенно не пытался ухаживать за ней. А если под ухаживанием подразумевалось приглашение искупаться вместе с ним, то ему следовало поработать над своими навыками или, что еще лучше, использовать свою руку для собственного удовольствия.

Морозный Король ушел всего несколько минут назад, но дверь оставалась незапертой. Эйра все еще не собиралась сбегать, однако ей захотелось проверить, выставил ли он стражу у ее комнаты, как у другой. Открыв дверь, она увидела того же высокого голубоволосого морозного демона, который охранял ее у предыдущей комнаты.

— Вам нужно, чтобы я вас куда-то проводил? — спросил охранник, его голос был глубоким, но не злым.

— Нет, спасибо. — Она закрыла за собой дверь и оглядела комнату, где ей предстояло пробыть столько времени, сколько сочтет нужным Морозко.

У правой стены кремового цвета стояла большая кровать, рассчитанная на королеву, застеленная черными мехами, голубыми шелковыми простынями и желтым платьем на меховой подкладке, которое оставил ей король. У противоположной стены стоял высокий платяной шкаф из слоновой кости с витиеватой гравировкой и золотыми ручками. В углу комнаты стояли два бархатных кресла, придвинутые к небольшому круглому столу. Напротив него в широком очаге потрескивал огонь, излучая тепло. Она порылась в ящиках стола, надеясь найти нож для писем или что-нибудь еще острое, что могло бы ей пригодиться. Но все ящики были пусты.

Сняв накидку, она повесила ее на стул перед столом. Эйре не хотелось признаваться себе в этом, но комната была прекрасной, даже уютной. Погрев руки у огня, она подошла к шкафу и распахнула обе дверцы, глядя на то, что лежало внутри.

Столько красивых платьев разных размеров и тканей. Кружева. Шелк. Меха. Бархат. Кожа. Она провела руками по каждому из них, желая показать их все Сарен. Ее подруга была бы в восторге, умоляя примерить их. Ее сердце сжалось, когда она подумала не только о Сарен, но и о своем отце. Скорее всего, он сейчас сидит за их общим рабочим столом и, чтобы отвлечься, перебирает в руках все, что может, как это было с ее матерью.