Внезапная, сильная волна гнева захлестнула меня — гнева на себя и на свое прошлое. Пятнадцать лет тренировок, пятнадцать лет тщательного изучения и преданности. Я была так же хороша, как и мои Сестры, так же трудолюбива, так же предана своему делу.

И все же.

Один глоток этого соленого, густого от пота воздуха, один миг этих городских звуков, не изменившихся за двадцать лет, — и прошлое снова притянуло меня к себе, словно ошейником за горло: Ты думала, что сбежал, но ты всегда будешь моей. Посмотри на все эти следы, которые ты не смоешь.

У мест были души. Нити, связывающие нас с местами, были такими же живыми, как и те, что проходили через живые существа. А душа Васай была гнилой. Больная, запутанная и гноящаяся разбитыми мечтами людей, которые здесь жили.

Все было так же плохо, как и много лет назад. На каждый крик рыночного торговца или веселую шутку пьяного игрока раздавался невнятный стон кого-то, медленно умирающего от употребления Пифорасида — или ломки. На каждый запах из продуктового ларька или от кузнеца приходился кисло-сладкий, обжигающий ноздри аромат разлагающегося Пифора, сожженной и повторно сожженной слишком много раз отчаявшимися наркоманами.

Все это место пахло смертью. Как труп — свежий, но еще хранящий трагические следы угасающей жизни.

Эти воспоминания не принадлежали Силине, напомнила я себе. Эта гниль не принадлежала мне. Я могла оставить ее на коже другой маленькой девочки, которую давно бросил.

Я сглотнула поднимающуюся в горле желчь, выпрямил спину и продолжил путь через город, спотыкаясь о перегруженные булыжники.

На этот раз голова разболелась быстро — в таких людных местах это всегда происходит, но в этот раз я справилась быстрее, чем обычно. Я держалась поближе к стенам, прислоняясь к ним, как какая-нибудь слабовидящая женщина, слишком закутанная в шелка, чтобы что-то видеть, и бормотала робкие извинения тем, на кого спотыкалась.

Путь до Тернового Дворца не занял много времени. Таркан придумал это название, когда захватил Васай. Лет двадцать назад он назывался Особняком Роз. Я была слишком мала, чтобы помнить, как он выглядел тогда, но могла представить его себе — наверное, сверкающим и отполированным. А потом пришел Таркан и переименовал его в насмешку над предшествующим режимом — в честь множества копий, мечей и болтов, которые торчали из внешних стен в результате жестокого натиска, принесшего ему трон. Он не убрал оружие после обмена. Вместо этого он добавил их, превратив символ тошнотворной элегантной красоты в гротескный памятник смерти. Иногда казнь видного преступника означала повешение на одном из дворцовых «шипов», пока птицы не поднимут тушу.

У мест есть душа. Душа Тернового Дворца была уродливой и покрытой смертью. Место, где были оборваны тысячи нитей.

Лестница ко входу во дворец была плохо ухоженной, мраморной, заваленной внизу мусором и хромыми, едва приходящими в сознание телами. Я, пошатываясь, медленно, шаг за шагом, поднялся по лестнице. Я чувствовала внимание стражников наверху — двух мужчин, которые наблюдали за мной с неопределенным, забавным любопытством и не делали никаких движений, чтобы помочь.

— По какому делу? — хмыкнул один из стражников, когда я наконец добралась до верха.

Я пыхтела под вуалью и разглаживала юбки вокруг себя — поступок недовольной наложницы, которая расстроена и старается этого не показывать.

— Разве это не очевидно? — промурлыкала я, указывая на себя.

— Где твой куратор?

— Он был болен. У него были ужасные приступы. — Я скривила губы от отвращения, и пусть они услышат это в моем голосе. — Конечно, ничего подходящего для присутствия его превосходительства, но он вызвал меня сегодня, и для меня было важно быть здесь, как он велел.

Стражники смотрели на меня слишком долго. Один из них жевал листья Пифора, над которыми, похоже, трудился уже довольно долго. Они, конечно, были под кайфом, но держались гораздо лучше, чем горожане, смятые у подножия лестницы.

Люди Таркана были неквалифицированными и заменяемыми. Те, о ком я действительно должна была беспокоиться, находились дальше в замке, охраняя самого Таркана. Их было бы легко одурачить. Я сомневалась, что кто-то из них занимал этот пост дольше нескольких месяцев.

Они обменялись взглядами.

— Ладно, — хмыкнул тот, что жевал. — Я возьму тебя.

Он протянул мне руку, и я взяла ее, словно была очень благодарна за то, что наконец-то у меня появился кто-то, кто действительно может видеть, чтобы вести меня.

Стражник провел меня во дворец. Внутри было тепло и душно, воздух влажный. Кому-то отчаянно требовалось открыть окна. И все же здесь было гораздо чище, чем в яме разврата Аавеса — Таркан, по крайней мере, имел более утонченное представление о власти, чем Аавес с его повальной одержимостью мехами, шелками и наркотиками. Таркан, как и сам Король Пифора, контролировал своих последователей в их пристрастиях, но сам никогда не принимал наркотиков. Умные люди знали, что лучше.