Я снова потерпела неудачу.

Астролябия принадлежала даже не убийце — она принадлежала ей. Ненадолго. Только на ту ночь. Но принадлежала ей.

Если Кадан не был тем самым, то кто же, блядь, был? Кто?

Я прислонилась к столу, зрение затуманилось от глупых слез разочарования.

— Зита? — Голос Сефера.

— Это был не…

— Я знаю. Я все это слышал. Это единственная причина, по которой я позволил ему уйти. — Его руки сомкнулись на моих плечах. — Я… Мне очень жаль.

Я нахмурилась, глядя на него.

— Я думала, ты не извинишься.

— Это… — Он вздохнул, сдвинув брови, как будто моя боль была его болью. — Это и ты — исключение. Для многих вещей. — Уголок его рта дернулся, но все в выражении его лица было пропитано грустью и разочарованием.

— Вся эта ночь… все эти планы… впустую. — Края астролябии впивались мне в пальцы.

Он убрал волосы с моего лица кончиками своих когтей.

— Мы разработаем новый план. Я передам их приглашение. Или мы напрямую спросим каждого из них по очереди. К черту хитрость. Я заставлю их рассказать нам. Они не смогут солгать.

Такой терпеливый. Такой рациональный. Но я была не в рациональном месте. Я тонула в разочаровании, обиде и гневе, и мое затянувшееся горе было отдаленной приближающейся приливной волной, готовой завершить начатое.

Несмотря на то, что я приняла смерть как неизбежный результат моей мести, я не была готова позволить чему-либо увлечь меня за собой, пока не заберу того, кто забрал ее.

Покачав головой, я отвернулась.

— Мне нужно… — Я бросила астролябию на стол, но мои пальцы не отпускали кинжал. — Мне нужно немного времени.

Он отступил назад, уперев руки в бока.

— Мы можем вернуться к нашим…

— Время в одиночестве. — Получилось намного жестче, чем я намеревалась, но он не дрогнул.

После всего, что мы сделали друг другу, конечно, он этого не сделал.

— Зинния и я…, — я смягчила голос, — мы поднимались на подиумы, чтобы поболтать. В театральной труппе трудно уединиться, но мы нашли это место. Это то место, где я лучше всего размышляю.

Мгновение он стоял неподвижно и хмурился. Наконец он выдохнул.

— Хорошо. Но оставь это при себе. — Он кивнул на кинжал. — Я хочу, чтобы ты была вооружена. На всякий случай.

Я приподняла бровь.

— Ты не вооружил меня, когда оставил, чтобы вернуться в нашу комнату из столовой, ты кончил мне на живот. — Я не могла позволить, чтобы это сошло ему с рук.

— Ты действительно думаешь, что я оставил тебя разгуливать по коридорам в изодранной одежде, провонявшей сексом? — Он покачал головой, морщина на его лбу стала глубже. — Я следовал за тобой на расстоянии. Я наблюдал за тобой всю обратную дорогу.

Сквозь пелену разочарования меня осенило. Даже среди боли была забота. После того, как я чуть не погибла в снегу, его наказания сместились на вещи, которые на самом деле не представляли для меня опасности. Больше не было охот, на которых его друзья могли бы меня поймать. Не было гончих. После этого все было по-другому.

Я потерла голову, не в состоянии переварить это вместе с откровением Кадана о Зиннии.

— Мы поговорим утром, — пробормотал Сефер, — найдем способ, при котором тебе не придется убивать их всех. — Сардонический изгиб его рта зажег во мне крошечный огонек счастья.

Я кивнула и направилась за кулисы. Прежде чем нырнуть за занавес к крутой лестнице, ведущей на подиумы, я остановилась и посмотрела, как он удаляется по проходу театра. Его расправленные плечи выдавали его напряжение. То, что я оттолкнула его, причинило ему боль, но он все равно дал мне пространство.

И все же причинение ему боли причинило мне боль.

— Сефер. — Я произнесла это тихо, но еще до того, как он остановился и обернулся, я знала, что его слух оборотня уловит это. — Это Мэриголд.

Слегка нахмурившись, он вопросительно склонил голову набок.

— Мое имя. Мэриголд.

Он не засмеялся. Он не издевался и не дразнил меня по поводу того, какое это милое имя. Он просто долго стоял там, прежде чем мягко улыбнуться и кивнуть, как будто это имело смысл.

Затем он исчез.

Я поднялась на беспорядочно разбросанные подиумы старого театра и обошел их до центрального прохода. Отсюда я могла видеть всю сцену. Астролябию. Пустые стаканы. Выброшенные стулья. Это было все равно что увидеть весь стол в покере вместе с каждой раздачей.