Я склонила голову набок, не понимая, почему он указывает мне на них, когда я их уже знала.

— Вон там, с волосами цвета индиго, это Мэйри.

Играющая в воде была, пожалуй, самой красивой женщиной, которую я когда-либо видела. Темно-синие волосы рассыпались вокруг нее по поверхности озера, а ее кожа имела бледно-бирюзовый оттенок.

— Ее мать была шелки7, поэтому, какой бы хорошенькой она ни выглядела, у нее есть более острая сторона.

Темные-престранные глаза метнулись к нам, когда она поймала наш взгляд, и ее рот растянулся в широкой улыбке, полностью обнажившей острые зубы.

— Ты понимаешь, что я имею в виду? — Сефер поднял свой бокал в знак приветствия. — Тогда, вон там, ты видишь братьев, Тавина и Турла.

Двое мужчин-фейри загорали, их обнаженные тела были совершенны, кожа цвета темной бронзы безупречна. Если не считать заостренных ушей, торчащих из их угольно-черных волос, они могли быть людьми. Хотя, я никогда не видел таких красивых людей.

Хвост Сефера обвился вокруг моей икры.

— Они все еще живут в Луминисе. — В его голосе послышались жесткие нотки, и когда я оторвалась от них, то обнаружила, что он пристально смотрит на меня, сжав челюсти и сдвинув брови.

Он увидел в них то, кем он когда-то был. Они все еще жили той жизнью, которая когда-то была у него.

Я провела кончиками пальцев по шелковистой густоте его волос.

— Еще один дурацкий Луминис. — Его взгляд метнулся ко мне. — Они чего-то упускают.

Он вопросительно поднял бровь.

— Ну, они очень… скучные, не так ли? Зачем выглядеть как симпатичный мужчина с заостренными ушами, когда ты мог бы быть намного больше? — Я провела пальцами по его когтям и согнула икру, где ее обвивал его мускулистый хвост. Просунув одну руку под его рубашку с расстегнутым воротом, я провела по полоскам, опоясывающим его бока. — Никто из них не смог бы трахнуть меня в задницу своим хвостом, не так ли?

Его зрачки расширились.

— Они не могли, — сказал он с рычанием, поджимая хвост, когда он скользнул вверх по моей ноге. — Может быть, мне стоит сделать это снова сегодня вечером, чтобы напомнить тебе.

У меня по коже побежали мурашки, но я продолжила:

— Они никогда бы не согрели меня так быстро, как ты, когда я замерзла до смерти. И ни один из них даже близко не похож на принца, колючего и высокомерного, как ты. — И все же я поймала себя на том, что улыбаюсь, говоря все это, и уже не ненавижу эти его черты так сильно, как два месяца назад.

Похоже, он тоже не воспринял это как оскорбление — по крайней мере, не совсем, — потому что его мышцы вокруг меня и подо мной напряглись, когда он выпрямился на своем троне.

— Умная девочка. — Он запечатлел на моих губах импульсивный поцелуй, вызвав во мне сладостное наслаждение. — Но достаточно ли ты умна, чтобы понять, зачем я привел их всех сюда? — Он с вызовом вскинул голову.

Я прищурилась, глядя на него, прежде чем повернуться и осмотреть тех, на кого он указал.

Посторонние, которые не были членами его двора и все еще жили в Луминисе, предполагая, что это были люди, с которыми он был ближе в прошлом, когда тоже жил там.

И их имена. Мэйри. Тавин. Турл. Я знала эти имена.

У меня под кожей началось жужжание, и мне пришлось сделать еще один глоток своего напитка, прежде чем я смог заговорить.

— Дай угадаю. Лой тоже здесь. Как и все остальные из твоего списка.

— Моя хитрая маленькая ведьма. — Он прижал меня ближе и уткнулся носом в мою шею. — Солнце и Звезды, мне нравится, когда я вижу, как жужжат шестеренки в твоей голове. Я никогда не думал, что создание сюжета может быть таким чертовски горячим.

Но тепло, охватившее меня, было гуще и глубже, чем просто физическое.

— Ты сделал все это, чтобы собрать их здесь?

— Я сделал все это для тебя. Они остаются на месяц. Я преподнес это как встречу выпускников. «Как в старые добрые времена», — говорилось в моем приглашении. — Он закатил глаза, затем окинул собравшихся фейри коротким жестким взглядом. — Они все сбежались, когда им пообещали несколько недель жить за счет королевской казны. Гребаные паразиты.

Было трудно дышать, не говоря уже об ответе. Тепло в моей груди заняло слишком много места. Однако я хотела поблагодарить его, поэтому сделала это поцелуем, заставив его удивленно выдохнуть.

Я подразнила небо его рта и провела пальцем по кончикам его зубов. Я прикусила его губу и упилась глубоким стоном, который последовал за этим. Этот поцелуй был слаще любого из наших предыдущих, и он открылся ему, позволяя мне прощупывать и исследовать, вместо того, чтобы сжимать меня и бороться за доминирование.

Это разорвало меня так, как ни один из наших других поцелуев, как будто какая-то тонкая мембрана во мне порвалась от ленивого движения его языка по моему.

Когда я отстранилась, запыхавшаяся и слишком разгоряченная, он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами.