Участковый, тем временем, старательно продолжал:

– Артист проживает там с гражданской женой и ребёнком. Втроём. Бывает там крайне редко. В основном дома жена. Ну и ребёнок, естественно. Сам артист всё время то на съёмках, то на гастролях. Вот, всю мансарду, метров двести, они и занимают. Ниже банкир, учредитель банка… – участковый назвал известный банк, и я понял, что головной боли мне прибавилось. – Он – владелец. Проживает в квартире его сын, Тупицын Александр Анатольевич, тоже какая-то шишка, только уже не в бизнесе, а среди чиновников. Забыл, если честно, – смутился парень, – вроде к законодательному собранию отношение имеет…

На улице была страшная жара, в кафе не работал кондиционер, но внутри у меня всё холодело, холодело и продолжало холодеть. Только чиновников из законодательного собрания мне и не хватало. Куда бежать, чего хватать? А, Сергеев? Не обращая внимания на мою мозговую деятельность, участковый старался помочь:

– Этот чиновник прописан в этой же квартире. Совместно с ним проживает его супруга, фамилия у неё только другая – Лисицына. И имени-отчества, к сожалению, не помню, но на пункте у меня есть все данные, кто, где прописан и тому подобное. Если хотите, переместимся ко мне, я Вам более полную информацию сообщу.

Сообщать полную информацию уже не было нужды. Фамилия Лисицыной была мне очень даже знакома. Именно она фигурировала в моём собственном списке потенциальных жертв. Кровавом, в перспективе, списке, составленном по обсуждениям в сети. Она, конечно, не лидировала, но, видимо, киллер думал иначе. Значит, он следит за Лисицыной. Твои действия, майор? Приставить слежку за барышней, чтобы выйти на убийцу? А если он окажется проворней? Стать свидетелем очередного акта мести? Взять на «живца»? А, если не получится взять?! Если не выйдет – ни взять, ни предотвратить?! Что тогда? Полетели погоны, полетела карьера!.. Да чёрт с ними, в конце концов! Жизнь человеческая полетела к богу в рай. Или к чёрту в ад? Ну и дребедень тебе, майор, в башку лезет! Действовать надо срочно! Ты уже приблизился к убийце на расстояние вытянутой руки. Так возьми его, догони. Сделай один логичный шаг, и вы окажетесь лицом к лицу – он в нападении, ты в обороне. Нет, не так! В защите. Другого шанса может не быть. Другого «барабана» Вадика может не приключиться на пути преступника, и тогда придётся всё начинать сначала. Итак!.. Если сесть на хвост Лисицыной, можно попробовать, во-первых, отследить её перемещения по городу, а, во-вторых, случайно наткнуться на убийцу. Он же пасёт её собственноручно, вернее, собственноножно. Значит, есть шанс столкнуться с ним. Дерзай, Сергеев, флаг тебе в руки!..

Сашка приехал очень вовремя. Я уже сидел за компьютером и уточнял подробности жития-бытия гражданки Лисицыной в её родном Ёбурге. Напарник притащил фотографии Масловой, и я на время отвлёкся от виртуальной свалки.

Снимки были на удивление хорошими. Я не стал выяснять, какой ценой они достались Сашке. Не до этого сейчас было. Особенно качественными были две-три фотографии. На них крупным планом была запечатлена искомая Маслова, она же – Рудая. Я вооружился лупой и стал внимательно изучать снимки. Практически ничего сверхъестественно нового. Девушка была нереально худа. Вспоминая предыдущие, почти детские её снимки, можно было только удивляться. На этих фотографиях Женя-Варвара выглядела не просто стройной, а неприлично тощей. Правда, это модно… Брр… Но, не настолько же! Кожа да кости, как любила говаривать моя бабушка. Мне удалось разглядеть некрасивую бородавку над губой. Заметил я и небольшое пятнышко с рваными краями, выглядывающее над поясом джинсовой полоски ткани, которую с большой натяжкой можно было назвать юбкой. Видимо, это и была пресловутая родинка-осьминожка. Странно, однако, что девушка не вывела бородавку, она сильно портила и без того не очень красивое лицо. В принципе, радикально Женя не изменилась с детских фото. Широкий, некрасивый нос, довольно несимметричные глаза, слегка оттопыренные ушки, раздвоенный подбородок, почти всегда уродующий девушку, слишком узкие губы, довольно большой рот. Общее впечатление тоже было прежним: бесформенные брови, белёсые ресницы, бесцветные глаза, бледная кожа. Невнятный цвет волос – то ли светло-русый, то ли бледно-рыжий, картину не украшал. Ещё, неизвестно зачем, девушка собрала волосы в тугой конский хвост, тем самым, подчеркнув всю некрасивость лица, лопоухость, ввалившиеся щёки, и придав себе вид умирающей мышки-полёвки. Фотографии были сделаны явно на каком-то мероприятии, и было совсем уж удивительно, что на лице Жени не было ни грамма косметики. Одно из двух: либо слишком уверенная в себе девица, либо абсолютно закомплексованное создание.

– Что с ними делать? – злорадно поинтересовался Сашка. Мол, ты велел, я принёс. Какую глупость скомандуешь далее?

– Ну, что?.. – я замялся. А, действительно, что? В розыск их отдавать? Глупо. Она наверняка изменила облик, а, учитывая её бесцветную внешность, это сделать не сложно. Совсем несложно. Хоть что-то добавь в лицо, хотя бы косметику, и эту девицу будет не узнать. У меня возникла дикая мысль, но делиться ею с напарником я не спешил. – Фотки я забираю. Мне они нужны. Розыск устраивать не будем, не настолько я кретин, как тебе кажется. Давай к другому вопросу. У меня есть некоторые данные по следующему клиенту киллера.

Сашка удивлённо посмотрел на меня, прикидывая, откуда у меня столько уверенности в голосе. А уверенность в голосе у меня была! Это уж сколько хочешь! Это вообще единственное, в чём у меня она, эта уверенность, присутствовала. Ни в мыслях, ни в поступках, ни в намерениях, ни в действиях её не было. А в голосе была. Как без этого? Я усадил Сашку напротив себя и начал невесёлую историю.

– Новая затея? – ухмыльнулся Сашка.

– Да, – коротко ответил я и продолжил. – Я тебе сейчас всё расскажу, а потом мы вместе продумаем план действий. Не хочу больше казаться идиотом в одиночку. Вместе дураками быть легче. Не скучно, по крайней мере. Дело в следующем: некоторое время назад в городе Екатеринбурге дочка одной высокопоставленной чиновницы, некая Лариса Лисицына совершает наезд на пешеходов. Мотается по городу на бешеной скорости на новенькой «BMW», нарушает все возможные и невозможные правила, и, как следствие, попадает в аварию. Заметь, на момент аварии эта стерва была глубоко беременна. Это никак её не остановило от того, чтобы носиться в городской черте под сотню километров в час. На скользкой дороге барышня не справляется с управлением и её выносит аж на тротуар, где полно людей. К счастью, если это можно назвать, конечно, счастьем, в момент наезда на тротуаре находятся лишь два человека, два брата. Один умирает мгновенно, второй становится инвалидом и лечится до сих пор. Суд признаёт барышню виновной по статье двести шестьдесят четыре пункт три…

– До пяти лет… – мрачно констатирует напарник.

– Точно так, юридически подкованный ты мой! – не обращаю я внимания на унылые комментарии, – именно, до пяти лет. Но, видимо, суд также признаёт статус маменьки, а также её безотносительное влияние в городе. И дают барышне… три года колонии-поселения с отсрочкой приговора на четырнадцать аж лет. Ну, в соответствии со статьёй восемьдесят два, соответственно. Барышня-то в процессе следствия уже разродиться успела.

– Угу, – Сашка задумчиво почесал в затылке, – а в соответствии с четвёртым пунктом той же самой восемьдесят второй статьи, по истечении четырнадцати лет, учитывая, что срок осуждения меньше срока отсрочки, барышне могут отменить приговор со снятием судимости. Менты же местные тоже, наверное, маму любят. Они же не скажут, что дочка плохо себя вела все эти четырнадцать лет. Так?

– Нет, не так, – обнадёжил я. – Менты наши, питерские. Эта мамзель живёт на Рылеева с замечательным супругом Тупицыным – это фамилия такая, и местный участковый, опорный пункт которого, заметь, расположен прямо в том же доме, ни сном, ни духом, что в его доме проживает осужденная, за поведением которой ему надлежит вести наблюдение. А, да! Ещё Тупицын этот каким-то боком имеет отношение к законодательному собранию. Вот. Это как бы, первая часть марлезонского балета.

– А-хре-неть! – улыбнулся Сашка. – Но мне уже нравится твой тон. Я понимаю по нему, что тебе эти нелюди перестают нравиться. Это хороший признак, Сергеев!