– Ну, люди обычно вообще никами называются. Я лишь чуть-чуть подкорректировала собственное имя.

А девица-то довольно рассудительная. То есть, логика в её словах присутствует. Только вот для дела это не имеет ни малейшего значения. И как же её потормошить? Сейчас мне совершенно неинтересны правила общения в Интернете. У меня каждая секунда на счету.

– Ксения! Помогите нам, пожалуйста! Элине действительно грозит серьёзная опасность. Мы должны найти её как можно быстрее.

– А что я могу сделать, чтобы помочь? – конструктивно, чёрт побери.

– Вы должны объяснить, где и во сколько вы должны были встретиться. Куда она должна была приехать? Когда вы созванивались в последний раз? У Вас на телефоне должно быть зафиксировано время последнего звонка на мобильник Эли. Посмотрите, пожалуйста!

– У меня телефон новый… Я не смогу найти её звонок. Мне сегодня только его подарили.

«Его» – это, разумеется телефон. Похоже, я поторопился с выводами о логике в словах девицы.

– Хорошо, тогда расскажите, что знаете. Время на мобильном потом найдём.

– Мы договорились с Элькой, что она приедет часов в десять в Разлив. Мы тут с раннего вечера. До трёх в клубе были, потом уже пришли к… Ну, в общем, к мальчику одному. Но с Элиной мы договаривались, что она в клуб подъедет. Мы в одиннадцать поздравляли именинника… Я специально Эльке сказала, чтобы она к десяти подруливала. Она меньше, чем на час отродясь никуда не опаздывала. А тут вообще не приехала. Хоть и позвонила, сказала, что выехала. Собиралась заехать, купить цветы… А вот, когда это было… Сейчас попробую вспомнить.

Господи! Я беру свои слова и мысли обратно! Всё, что я говорил и думал про её мозги – ересь! Боже! Включи мозг и память рабы своей, Ксении!

– Это было в районе десяти… – наконец-то девица собрала в кучу извилины и разродилась информацией. – Она звонила приблизительно в то время, которое я ей назвала, как начало мероприятия. Мы ещё, когда я трубку повесила («Какую трубку? Куда повесила?! Боже, я просил тебя включить ей мозг, а не язык!»), посмеялись, что если бы мы начинали в десять, то надо было Бершадской девять часов называть. А если начинать в девять, то приглашать к восьми. А лучше вообще на два часа раньше, чтобы она хоть не больше, чем на полчаса опаздывала…

Я снова почувствовал, что к горлу подступает тошнота. Как прервать этот поток сознания, я не представлял. Всё же набрался сил и остановил девушку достаточно грубо и решительно:

– Ксения! Давайте мы попробуем сосредоточиться на Элином звонке. Она объяснила, почему она опаздывает?

– Да она никогда этого не объясняла. Недавно нас пригласили на свадьбу…

Я понял, что разговор становится бессмысленным. Всё же, пытаясь зацепить хоть какую-то информацию, снова прервал девицу:

– Ксения!

– Что? – она решительно не желала понять, что у нас совершенно нет времени.

– Не отвлекайтесь! Пожалуйста! У нас секунды на счету! Если Вы не поможете нам, Эля вообще никуда никогда больше не приедет!..

– Почему?

– Да потому что её убьют! За ней охотится настоящий маньяк! Он оторвёт ей голову и пришлёт Вам! С высунутым языком!..

– Вау! – Боже! Дай мне силы не заорать, а то она вообще отключится. – А почему мне?

По всей видимости, вопрос убийства подруги заинтересовал Ксению значительно меньше, нежели отрезанная голова а-ля Тарантино. Бороться бессмысленно. Интересно, сама Элина в таком же духе разговаривает? Разговаривала… Чёрт! Ну, нету времени! Нету!

– Давайте вернёмся к её звонку. Она никак не объяснила, почему задерживается. Так?

– Угу!

– Она просто сказала, что купит цветы, подарок и приедет. Так?

– Ну да, я же Вам так и сказала!

– Отлично! Как она должна была приехать? На чём? На такси? На маршрутке? На электричке?

Девица так засмеялась, что я сам понял, какую глупость сморозил. Машина! Конечно же, у неё была машина. Есть машина… Я прикрыл микрофон ладонью и повернулся к Бершадскому:

– Какая у Вашей дочери машина?

– Спортивная, – ничтоже сумнящеся, выпалил отец.

Если мужчина на вопрос: «Какая у Вас машина?» отвечает: «Красная», то пиши, пропало. Можно ставить жирный крест на всём мужеском поголовье. Спортивная, стало быть. Ну и то ладно. Не «красная», и уже хорошо.

– Марка, – злобно прошипел я.

– Э-э… – если он не знает марку машины, которую, скорее всего, он сам дочери и купил, я буду разочарован не меньше, чем в тот раз, когда опрашивал исполнителя шансона, пострадавшего от барсеточника. Совершенно неожиданно для меня он оказался гомосексуалистом. Это был серьёзный удар по моему восприятию жизни. Шансон – это не моя музыка. Я слушаю совершенно другое, если и приходится слушать. Но ощущение подлога, мистификации и противоестественности ситуации, ввели меня тогда в недельный ступор. Очень я расстраивался. Вот и сейчас, передо мной стоял впечатляющего сложения мужчина, с глубоким, хорошо поставленным басом, довольно брутального вида, который мямлил о марке машины что-то маловразумительное. Дело, конечно, житейское… Может, у него целый парк этих спортивных и неспортивных авто, и он затрудняется ответить, на какой именно машине ездит в настоящий момент его дочь. Ан нет: