Когда я подошёл к компьютеру, с экрана на меня смотрели две совершенно разные девушки. Аркадий с неприкрытым удовольствием любовался своей работой. Я был не просто поражён, я был сражён наповал. Видимо, весь спектр моих эмоций недвусмысленно отразился на моём лице, потому что эксперт даже рассмеялся.

– Сейчас всё объясню, – опередил он мои вопросы. – Смотри! Разрез глаз мы изменили двумя способами: подтянули глаза к вискам, насколько это было возможно, сделали блефаропластику… – заметив моё недоумённое выражение лица, он поспешил пояснить, – срезали лишнюю кожу с верхних и нижних век. Остальной эффект от того самого перманентного макияжа. Стрелки на веках доделали своё дело, и разрез глаз значительно изменился. Далее… щёки. Силиконовые. Это такие же протезы, как и те, которые в грудь вставляют. Сейчас есть новые технологии – соевые инъекции, но мы действуем наверняка, хоть и по старинке. Итак, протезами мы расширили скулы… Ямочки на щеках – это хирургия, внутренняя лапароскопическая подтяжка. Углы рта подняли – это тоже хирургически… Губы – гель. В верхней губе делается разрез, от этого она становится совершенно другой формы. Ну, вспомни Машу Малиновскую – ходячая реклама пластической хирургии… Сверху на губах опять-таки, перманент с изменением прежней формы. Подбородок убрали, слепили новый, тоже гелем… Кончик носа – это опять хирургия, так же, как и крылья носа и боковые стороны… Немного удлинили носик для более значительного изменения. Уши, соответственно, тоже – скальпелем… Бородавку лазером… Вместо неё, чуть ближе к губе нарисовали родинку, это перманент поверх геля. Что тебе ещё неясно?

У меня не было слов. Как можно найти преступника, если он способен – при наличии, разумеется, достаточных средств, хорошего хирурга и времени, измениться подобным образом?! Через минуту я уже мог пробормотать первые слова:

– А кожа?

– Сергей! Ты меня пугаешь! Это – солярий. Я тебе показал, как можно вдоль и поперёк исполосовать лицо, а тебя волнует цвет кожи!

– Хорошо, хорошо! А зубы?

– Импланты!

– А лоб? У этой, – я ткнул пальцем в снимок Масловой, – лоб ужасающе высокий. А у этой низкий…

– Пересадка волос с нижней затылочной зоны на краевую линию роста волос в зоне лба…

– А глаза? У этой бесцветные… – ныл я.

– Линзы. Про цвет волос даже не спрашивай, не тупи. Это просто краска для волос. И стрижка.

Я помолчал. Первое, что мне пришло в голову спросить у Аркадия, было:

– Аркаш! А почему ты в криминалисты пошёл? Из тебя бы вышел шикарный пластический хирург.

Эксперт как-то загадочно улыбнулся:

– Э-э-э, Сергеев! Это на экране монитора всё легко и просто. В жизни всё по-другому. В жизни всё гораздо сложней. Кожа ложится не так, как её тянешь. Силикон отторгается. Часто какие-то элементы становятся несимметричными. Приходится всё переделывать. А кожа-то одна. Она не терпит многочисленных оперативных вмешательств. Кстати, вот эта девушка, – он кивнул на новую красотку, – через десять лет станет похожей на обезьянку. Старую, сморщенную мартышку. Щёки провиснут, как у Мадонны и сползут к губам. Силикон рассосётся, и губы покроются мелкими морщинками. Волосы тоже могут поредеть в местах пересадки. Глаза немного приспустятся, а веки снова наберут лишний подкожный жир, особенно, если у пациентки есть склонность к полноте. Придётся снова тянуть, вынимать, вставлять. Ты себе не представляешь, какой это геморрой и сколько это стоит.

– Так сколько с меня, дяденька? – опомнился я.

– Сто тысяч, деточка. Можно в евро, можно по курсу в рублях. За зубы отдельно со стоматологом.

– Ничего себе! – я присвистнул.

– Не свисти, деточка, денег не будет. А ты как хотела, моя радость? Ещё, если вспомнить, что операция по полному изменению внешности предполагает некую секретность, то тут плюсуется ещё и фактор риска. Так что, ещё наценочка в двадцать процентов за секретность.

– А сколько времени у меня на это ушло?

– Семь-восемь месяцев. Для полной реабилитации– год. И только при условии, что работал не один хирург, а бригада. Плюс стоматолог. Плюс хирург узкой специализации по пересадке волос. Что тебе ещё, девочка?!

– И это, ещё не касаясь фигуры… – задумчиво протянул я.

– Ну, фигуру можно корректировать параллельно с лицом. Всё едино, болеть будет смертельно.

– Что болеть?

– Да всё! – нахмурился криминалист. – Всё тело! Всё лицо! Везде будет болеть. Поэтому их и делают постепенно. Сразу такую боль даже терминатор не стерпит. А что касаемо фигуры, друг мой, так тут проще. Хотя, наворотов тоже много. Меняют длину ног, форму коленей, размер и форму груди, ягодиц, удаляют рёбра, надставляют ключицы, расширяя плечи, убирают излишки жира… Закончи всё это гелевыми ногтями, наращенными ресницами и иди отсюда, девочка!

– А пальчики? – пискнул я.

– Что тебе в пальчиках, горе моё, не нравится? Хорошие пальчики. Лучшее, что у тебя есть… Что ты хочешь с пальчиками сделать?

– Изменить отпечатки!

– О, как! – Аркаша посмотрел на меня долгим, внимательным взглядом. – Да ты, дитя моё, гангстер! – эксперт почесал пальцем лоб. – Теоретически это возможно. Практически я с этим сталкивался всего пару раз за всё время работы. Это крайне ювелирный и весьма криминальный изыск.

– Но теоретически возможно? – я настаивал, хотя при отсутствии отпечатков во всех преступлениях серии, в этом не было крайней необходимости.

– Теоретически возможно, – согласился криминалист.

– Спасибо, доктор! – я был озадачен. – Просто, киборги какие-то получаются… Значит, вот эта девушка, – я снова ткнул пальцем в фото Масловой, – сейчас может выглядеть вот так?

– Может, – подтвердил Аркадий. – А может, и по-другому. Всё зависит от креативности хирурга.

– А швы? Рубцы остаются?

– Ну, если делать операцию в каком-нибудь подвале у бывших патологоанатомов, то могут и остаться. Хорошие хирурги следов не оставят. Со временем, конечно, швы твердеют и начинают тянуть кожу. Тогда операции становятся заметны. Но в этот момент можно иссечь коллоидные рубцы, снова подтянуть кожу и сделать новые, незаметные швы.

– И так до бесконечности? – улыбнулся я.

– Нет. Зачем до бесконечности? До смерти, – бодро пообещал эксперт. – А там уже гримёры в морге доработают, подправят, что не так…

Я в очередной раз порадовался жизнеутверждающему цинизму криминалистов, забрал обе распечатанные фотографии – старой и новой Масловой, поблагодарил Аркадия и убыл в город, искать неизвестно как сейчас выглядящую Женю Маслову, или Варвару Рудую, или как там её теперь зовут…