— Я бы солгал, если бы сказал, что желание не взаимно.

Есть ли лучшее сочетание слов, чем услышать, что тебя хотят? Чем знать, что человек, которого ты желаешь, желает тебя в ответ? Сердце колотится о ребра. Дыхание перехватывает. Но я сдерживаю его. Здесь есть одно «но».

— Но — вот оно — как и ты, я тоже должен заботиться о тех, кто мне дорог. О тех, кому я готов отдать все. Я должен помнить о твоей привязанности к этому миру.

— Я могу потакать плоти, не привязываясь к ней любовью и смыслом. — Если это неправда сейчас, то я сделаю это правдой до того, как меня принесут в жертву. Меньше всего я хочу, чтобы то, что расцвело между нами, увяло на лозе. Чтобы он отстранился, а я больше не смогла его поймать.

На его лице — сдержанная смесь эмоций. Он смотрит то на наши руки, все еще сцепленные, то на мое лицо. Его подбородок слегка опускается.

— Ты уверена?

— Я не стану рисковать ни твоим народом, ни клятвой, которую ты дал, ни жизнью моей семьи ради простыни. — Это я могу обещать. Даже если это будет стоить мне сердца, я смогу уйти. Я уже делал это раньше.

Его пальцы сжимаются вокруг моих, и он подносит костяшки моих пальцев к своим губам.

— Тогда я буду твоей.

— Ты уверена?

— Уверена. — Он выглядит таким решительным, что это уничтожает во мне все сомнения. Мое сердце колотится, а сердцевина раскаляется от предвкушения, от того, что это значит.

Сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз ощущала прикосновение мужчины? Думаю, много лет, даже несмотря на провалы в памяти. Судя по готовности моего тела… годы.

— Но я должна тебе кое-что сказать, прежде чем мы продолжим развивать наши отношения, — продолжаю я. — Сегодня утром я видела Лючию. Она пришла, чтобы продолжить мое помазание.

— Я надеялся, что ее присутствие будет для тебя более комфортным, чем присутствие незнакомца.

— Так и было, спасибо. Но она заметила вот это. — Я трогаю слабый синяк на плече. Он едва заметен между всеми отметинами.

— Понятно. Она что-нибудь говорила об этом? — Тон Илрита трудно понять.

— Она спросила, как я его получила. Я сказала ей, что это случайность во время плавания. Но не думаю, что она поверила. — Я потираю метку, прежде чем опустить руку. — Однако она не стала настаивать на этом.

— У Лючии есть здравый смысл, и она более лояльна ко мне, чем к Вентрису — к его раздражению. Она никому не расскажет о своих подозрениях.

Теперь я подозреваю, что Илрит попросил Лючию прийти ко мне не только ради собственного успокоения.

— А она может доказать эти подозрения, если захочет?

— Не сможет. Лючия, возможно, была воспитана и обучена как аколит в Герцогстве Веры. Но она прежде всего моя сестра, а не одна из фанатичек Вентриса, — продолжает настаивать он.

— Если ее заставили, значит? — Я отказываюсь оставить этот вопрос. Я должна знать, какой опасности я его подвергаю.

— Она могла бы экстраполировать свои теории… — Илрит поглаживает свой подбородок. — Но Лючия не стала бы.

— Вентрис готов поверить в худшее.

— А его вера мало что значит без веских доказательств.

Закрыв глаза, я пытаюсь прогнать свою трусость.

— Ты уверен, что быть со мной — это риск, на который ты хочешь пойти?

— Ты беспокоишься обо мне? — Илрит приостановился, прислонившись к одному из огромных корней, возвышающихся над нами. Тропинка, по которой мы прогуливались, ведет под естественную арку, в сторону от пляжа, на который мы впервые вышли. Он слегка самодовольно ухмыляется.

— Да, — честно отвечаю я. — Я беспокоюсь, что другие узнают о нас, и это создаст для тебя проблемы, с которыми ты не должен сталкиваться.

— И это все?

— Я беспокоюсь, что ты легкомысленно относишься к своему сердцу, — признаюсь я.

Он переводит взгляд обратно на меня.

— Если я могу доверять тебе в этом вопросе, то можешь ли ты доверять мне?

У меня нет ответа. Мы оба знаем: ни в коем случае не называй это любовью. Потому что в этот момент все рухнет вокруг нас. Давай просто притворимся, — вот что, по-моему, мы оба хотим сказать. Даже если мы знаем, что за этим стоит нечто большее, соврем, скажем, что этого нет. Все это скоро закончится, и ничто между нами не будет иметь значения, когда это произойдет… так что мы можем притвориться и наслаждаться еще немного.

Мы выходим из-под арки, созданной корнем, на знакомый по воспоминаниям Илрита участок пляжа. Гнездо корней полностью окружает его. Если бы не шум волн, бьющихся вдалеке, и не небольшие просветы между корнями, невозможно было бы понять, что мы находимся у самой кромки моря. Песок — сахарно-белый, мельче, чем любой другой, который я видел в Мире Природы. Воды и пляжи Вечного Моря посрамили бы даже самые прекрасные южные берега.

Прямо напротив нас, на самой высокой точке острова, находится основание Дерева Жизни. Все его корни расходятся, как женские волосы, по центру, открывая проем, перегороженный древесными лианами. Пляж усеян копьями, белеющими на солнце под ветвями дерева. Топоры всех форм и размеров, с изношенными рукоятками и сколами на лезвиях, выстроились в ряд у корней деревьев на идеальном расстоянии друг от друга.