Мы ждали. Давид выглядел как человек, проигравший чужие деньги. Я зачем-то спросила:

– - Он погиб вместо меня? Ты спас меня ценой его жизни?

Давида передернуло:

– - Я не спасал твою жизнь. Или, если хочешь, я спасал не только твою жизнь. Я сейчас скажу тебе очень смешную вещь,-- он болезненно скривился,-я, Белла, в общем-то, человечество спасал,-- он вздохнул,-- или даже больше, чем человечество... и мне уже показалось, что сумел... Подожди, говорят об этом парне...

Давид напряженно вслушивался в сообщение и, когда сказали, что тот парень был старшим из пяти детей, схватился за голову:

– - Первенец... Нас сделали, Белка. Сделали нас так, что я этого даже не понял...

Он скрючился у телевизора. Больной раздавленный человек... И вдруг вскочил, победно вскинув руки:

– - Ты слышала? Он умер в больнице! Так не считается!

– - Ну и что?
– - взвыла я.-- Какая, к черту, разница?!

– - Тогда это не жертвоприношение! У нас есть шанс!
– - он схватил меня и прокрутил по комнате.-- Сваргань несколько бутербродов спасителю человечества, и я сваливаю на пляж. Поедешь?

– - Чему ты радуешься, дурак!
– - в этот момент он был просто отвратен.

– - Дура, на войне, как на войне. А это было даже круче. И еще будет. Но какой парень!.. Взял удар на себя, и выстоял, дотянул до больницы... Его зарезали в пятом часу, тогда тебе стало так жутко, что ты пришла ко мне... да и мне было не лучше. И все повисло на волоске. Но он удержал жизнь до приезда "скорой". А когда уже все решилось -- его живым вывезли из Геенны -у нас началась отмашка. Ну, это была наша реакция на резкое снятие напряжения. Вот мы и ржали, как ненормальные.

Вот именно -- как ненормальные.

– - Давид,-- осторожно сказала я.-- За тобой должок. Всю ночь я делала все, что ты просил. Правда? Но сегодня утром ты пойдешь со мной.

– - К психиатру?
– - хмыкнул он.-- Не дури, Белка. А ты слышала, сказали, что он бывший десантник, это, наверное, и решило дело -- он пытался бороться. А на психиатров у нас с тобой нет времени -- кто знает, сколько его вообще осталось...

– - А действительно, сколько?

– - Ку-ку. До вечера гарантировано, а может, вообще теперь на наш век хватит... Ты едешь? Ну, как хочешь. Это бутерброды? Спасибо... Куда тебя отвезти?

Я не захотела, чтобы Давид меня подвозил. Я хотела пройти по городу, где, как в фонтанчике Сулеймана, жизнь складывается из несовместимых элементов: психоза и пророчества, чуда и расчета, из прошлого, которое было и прошлого, которого не было.

2. ПОДЗЕМНАЯ КРОВЬ

Давид

Тихо и пустынно было в долине Кедрона в этот ночной час. Неестественно тихо и неестественно пустынно. Белая меловая пыль, слишком мелкая, словно дважды перемолотая временем, лежала мелкой зыбью под ногами, она вообще была на всем и возвращала луне ее нежный мертвый свет, который не доходил до небес, а тихо колыхался вокруг, не оставляя места живым. Поэтому все звуки казались лишними и оскорбляющими покой.

Но главное, мы добрались сюда незамеченными местными обитателями, от которых можно было ожидать всего. Звук глухого удара, то ли скрип, то ли вскрик, и вот уже мертвенного цвета одежды Иоава возникли рядом, его сдавленный шепот и частое дыхание:

– - Все... господин мой... путь открыт.

– - Что ты сделал со стражником?

Иоав помолчал, но я, не видя, видел его змеиную усмешку:

– - Не подобает царю... какая разница...убил... подкупил... прогнал... или он сам покинул свой пост... Путь свободен! Нельзя мешкать!

Я пошел за призрачной широкой спиной, перед тем, как шагнуть вниз, в мрак прохода, зачем-то обернулся, оглядел еще раз мертвенную бледность мира, посмотрел на свои белые от пыли ноги, словно парящие над черной плитой у входа в подземелье Гихона. Из черноты, как глаз проснувшегося зверя, мелькнул желтизной огонек. Иоав зажег светильник, прикрыл его рукой, отчего ладонь набухла светом и силой. И, вспомнив что я царь, что не пристало царям оглядываться, а лишь презирать то, что остается за спиной, шагнул я к живому свету.

Иоав уже протягивал второй глаз рожденного им дракона -- он успел зажечь мне светильник, слепленный из хевронской глины и наполненный маслом наших олив. Это окончательно прогнало смятение. Но и пробудило обоняние. Я понял, что жадно вдыхаю запах воды, слышу ее течение, усиленное сводами пещеры. Да, мы пришли к тебе, источник Гихон! Мы нашли тебя, мы проскользнули мимо твоей стражи и поймали тебя за извивающийся серебряный хвост. И уже не упустим добычи.

Ступени шли вниз, были неудобны, как неудобно то, что создается больше временем и водой, чем человеческим усердием. Потом и они исчезли, под ногами был необработанный камень, лишь чуть сглаженный то ли теми же временем и влажностью, то ли человеческим длительным, но нечастым присутствием.