Стихия земли тоже поддавалась непросто. Но у меня была очень мощная мотивация – необходимость разработать огород. Делать это вручную, копая землю и выбирая каждый корешок, а их тут явно больше, чем самой земли – медленно и тяжело. К тому же тут даже перчаток для защиты рук нет!

Поэтому пришлось осваивать. В первый раз я заставила очиститься от корней участочек чуть больше моей ступни, и едва ли не полчаса лежала без сил на траве. На следующий день сделала в два раза больше, потом ещё и ещё. А теперь у меня приличная грядка, на которой молодые всходы репы усердно тянутся к солнцу.

Вот до воды я пока не дошла. Но обязательно доберусь.

Тем временем лето близится к концу и мне надо ещё усердней готовиться к зиме.

Погода не подводит и я успеваю собрать все созревшие колосья. Видимо, на том месте раньше было поле, его по какой-то причине не убрали, и хлебный злак стал размножаться самосевом.

Та крестьянка в деревне, которую я напугала магией холодного пламени, успела показать мне дикорастущие травы, годные для приправ и чая. Теперь я каждый день собираю их и подвешиваю либо раскладываю для сушки.

А ещё я заготовила целый мешок сушёных яблок. За тем деревом, что я обнаружила первым, оказались ещё два поменьше с похожими плодами.

Как быть с мёдом, я тоже придумала. Сходила ещё раз в деревню и нашла там человека, который имел дело с пчёлами. После этого договорилась, что он соберёт мёд, и за работу возьмёт себе его часть.

Он поснимал верхушки с колод, и вырезал из них соты. Я заполнила ими все свободные горшки, и даже здоровенную деревянную лохань для стирки.

Куда мне столько? Буду обмениваться на другие продукты – решаю я.

Беру пару горшков и иду в деревню. И приношу назад двух молодых куриц, крупу, сыр и творог.

Я селю живность в сарае. Надеюсь, их никто не сожрёт. Крестьянка, у которой я их выменяла, уверяла, что здесь не водятся опасные для них звери типа наших лис. А от хищных птиц они с цыплячьего возраста привыкли прятаться в траве и кустах. Вот и пусть гуляют в моих диких зарослях, набивая желудки насекомыми, улитками и семенами травы.

Правда, с яйцами всё равно будет не очень. Достижения селекции нашего мира тут ещё не освоили. Поэтому местные куры нормально несутся только весной, а в остальное время хорошо, если раз в неделю. Да и яйца у них мелкие.

Более-менее обеспечив своё выживание, я начинаю страдать без общения. Всё-таки слыть колдуньей не очень-то приятно. Да, тебя боятся и не обижают, но ведь и дружить никто не хочет!

Я всё время размышляю, как решить эту проблему, но вскоре она решается сама. В одно прекрасное утро я выхожу из дома и обнаруживаю спящую прямо на крыльце девочку лет десяти на вид.

Услышав мои шаги, она просыпается и вскидывается в испуге. Я ласково улыбаюсь и приветствую её. Она спрыгивает с крыльца, но не убегает. Я замечаю, что она совсем худая, лицо у неё грязное, а нечёсаные волосы торчат в разные стороны.

– Есть хочешь? – спрашиваю я.

Она топчется в нерешительности, потом взглядывает на меня и кивает.

Приглашаю её в дом. Она заходит. Двигается робко, держится настороже, словно готова в любой момент убежать.

Я ставлю перед ней кружку со вчерашним компотом, подслащенным мёдом, и отрезаю большой ломоть хлеба.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я.

– Дайна! – отвечает она, мгновенно расправляясь с угощением.

А потом встаёт, низко кланяется и убегает.

Жаль. Я так надеялась с ней поговорить, а может, даже подружиться.

Но через пару дней она приходит опять.

Я занимаюсь тем, что обрабатываю лежащий на куске полотна хлебный сноп, выбивая из него палкой зерно. Дайна стоит и смотрит. И не убегает, даже когда я запускаю лёгкий вихрь, чтобы сдуть шелуху. А когда я сажусь пересыпать зерно в мешок, попутно просматривая, не осталось ли в нём ещё какого мусора, она присаживается рядом и начинает помогать.

Вскоре я узнаю её печальную историю. Дайна – незаконнорожденная. Хорошо ещё, что её отец бросил мать уже после заключённой помолвки, иначе ту и вовсе изгнали бы из деревни.

– Мы жили бедно, но хорошо! – рассказывает девочка. – Да, бывало, ложились спать голодными. Но мама всегда пела мне песни и рассказывала сказки. Пока не появился этот...

Ещё в своём мире я никогда не могла понять, как можно променять своего ребёнка, свою кровиночку, на какого-то мужика. И уж тем более на такого, как отчим Дайны.

– Раньше я всегда радовалась, когда праздник, – продолжает она. – Люди веселятся, угощают вкусным. Вечером все пляшут и смеются. А теперь...

По праздникам отчим Дайны ходит в трактир, где напивается допьяна. Я, конечно, не настолько хорошо знаю их жизнь. Но мне сложно понять, неужели статус замужней женщины стоит того, чтобы терпеть брань и побои? Да ещё и видеть, как всё это щедро перепадает и твоему ребёнку тоже?