Тем более что кошачья миска еще не опустела. Если не доест, пока мы ужинаем, надо будет вымыть, подтверждая свой запрет на подкормку тараканов.

Кот тут же перестал тереться о ноги, направился к еде. Ну просто не кот, а телепат какой-то.

Я мысленно вздохнула. Во сколько нелепиц я смогу поверить до завтрака? Пожалуй, что больше ни в одну. Устала. А ведь я еще собиралась не то свитер повязать, не то тапочки. Или куртку пошить, бахилы соорудить и, если время останется, местный налоговый кодекс почитать. Одно радовало — я успела сделать самое необходимое в доме. Перестало дуть по ногам, ночью еще осторожно попрогреваю печи, а завтра можно уже будет топить нормально.

Я сунула чугунки в печь, помыла посуду, пока Дуня ушла кормить Петра.

— Марья, пойдем тебе подарок выбирать.

Нянька, кряхтя, поднялась. Вместе мы нашли ей в кладовой отрез ситца. «Веселенького», как выразилась Марья, в мелкий цветочек. Заодно я прихватила себе несколько фартуков и пару простых платьев с застежкой спереди. Будет что и самой носить, а то в шелках на кухне или в сарае делать нечего.

Закончив эту маленькую ревизию, я поняла, что убегалась за сегодня и все, чего мне хочется, — упасть в кровать, даром что время еще «детское».

Отправив няньку отдыхать — видно было, что спина у нее продолжает болеть, — я перенесла свою постель из комнаты, где ночевала, в маменькину спальню, как и планировала вчера. Все же нерационально полноценно отапливать весь дом, пока в нем живет так мало людей. Тем более что и дров Марья скорее всего запасла на себя да Петра, а нас уже четверо. Наверняка скоро нужно будет или нанимать кого-то, чтобы из леса привез, или у соседей покупать. Но об этом я поразмыслю завтра.

Зарядив пистолеты, я положила их на пол у изголовья кровати. Вяло подумала, что надо бы все же заглянуть в будуар поискать налоговый кодекс — идеальное чтиво на сон грядущий. Но лень победила, и я, раздевшись, плюхнулась в постель. Тут же из-под кровати выскочил Мотя. Прошелся по мне, попытался устроиться на груди.

— Нет уж, — проворчала я, спихивая его себе под бок. — Мне одного кошмара хватило.

Кот не стал спорить, улегся у меня в ногах и заурчал так, что глаза закрылись сами собой.

Не знаю, бродил ли в эту ночь «домовой»: проспала как убитая. Зато проснулась еще в сумерках и поняла, что не только отлично выспалась, но и замечательно себя чувствую. Бодрой и хорошо отдохнувшей. То ли свежий воздух в сочетании с натуральной едой творил чудеса, то ли Настенькина — или теперь уже моя? — молодость. Умываясь, я обнаружила, что мурлычу себе под нос — без рифмы и смысла. Моте, правда, и этого хватило, чтобы начать «подпевать». Пришлось заткнуться.

На кухню кот со мной не пошел, замер у выхода из дома, гипнотизируя дверь. Засов! Я же вчера забыла прикрутить засовы! Выпуская кота, я выглянула во двор — нет ли следов незваного гостя. Но дорожки давно утоптали, снегопада не было, да и следопыт из меня аховый. Все, что я могла разглядеть, — вчерашнюю грязь от Дуниных лаптей. Надо почистить, чтобы в дом не тащить.

— Ты уж прости меня, касаточка, — сказала Марья вместо приветствия. — Совсем я плоха стала, так спину защемило, с сундука встать не могу.

Да и вчера было понятно, что за ночь не пройдет. Если бы нянька дала себя осмотреть и подлечить, может, сегодня и легче бы стало. Но, поскольку я врач, а не судья, я сказала только:

— За что мне тебя прощать? Со всеми может случиться. Давай-ка поглядим, что с твоей спиной.

Я начала ее осматривать. Марья заворчала:

— Так у меня спина болит, а ты мне живот щупаешь.

— Бывает, что от живота в спину отдает.

Я продолжала обследование, в который раз жалея про себя, что под рукой нет ни нормальных технологий, ни лекарств.

— Сделаю я тебе согревающую мазь, — сказала я, убедившись, насколько вообще можно было в этом убедиться только с помощью рук и глаз, что действительно имею дело с мышечным спазмом. — Намажем спину, переберешься с сундука на лавку, полежишь на твердом, погреешь — и станет легче.

Те обезболивающие, что у меня есть, в этой ситуации принесут больше вреда, чем пользы. Потому мне оставалось только сделать скипидарную мазь, взяв в качестве основы перетопленный жир. Приготовив лекарство и обмотав поясницу Марьи шерстяным платком, я помогла ей перебраться на лавку.

— Сколько чего, потом расскажи, — попросила она.

— Расскажу, — согласилась я. — И напомни мне, как сирень зацветет, настойку поставить. Тоже от спины и суставов. Еще горло полоскать.

Кто бы мог подумать, что мне придется вспоминать бабушкины рецепты!

— Да я сама соберу! — воодушевилась Марья. — Сирень-то вон у крыльца дармовая растет, а живицу еще покупать.

— Еще скажи, зря смалец перевела, — фыркнула я.

— Не зря. Хорошо греет. — Она помолчала. — Не устаю бога благодарить, что ты наконец за ум взялась. Не думала, что скажу когда такое, но, может, и прав был аспид, что тебя домой прогнал.