— Хочешь? — подхожу ближе.

— Даже представить себе не можешь, как сильно. Блять, Поль… Полечка… Возьми меня. А? Бери уже!

— Презерватив натяни! — ласкаю себя пальцами. — Или пошел на хрен… Я и так могу кончить.

— Сучка вредная! — на миг в его глазах плещется боль. — Не взял я презервативы, бля. Не взял!

— Думаешь, после шалавы я на тебя своей девочкой присяду?! Вот еще…

— Блять. Блять… Твою же мать. Поля… Так… Пни… Пни в мою сторону брюки! Там телефон! Я анализы делал, и я чист!

Сгодится ли такой вариант? Перед глазами мелькает справка, которую Платон показывает на телефоне. Мог и подкупить врача… Аааа, боже, ну вот что я придираюсь! Всех на свете не подкупишь, а тут и лаборатория, и врач…

Боже, как хочется трахаться. Невыносимо.

— Учти, последний раз я с тобой трахаюсь! Развода все равно не избежать, так и знай! — сдаюсь.

Платон дергает меня на себя, ловит с замершим криком на губах, впивается жестким поцелуем и опускает меня.

Я подстраиваюсь, все так ладно, вкусно, мы как две идеальные половинки. Опускаюсь на него, как в первый раз…

— Блять… Какая же ты… Мммм… Горячая и узкая. Тебя как будто ни разу не брал, ааааа…

Я сжимаю интимные мышцы, и Платон толкается выше, глубже.

— Впускай. Впускай…

— Впускаю, боже…

Действительно, так остро, невозможно хорошо, глубоко… Каждый сантиметр его плоти во мне вибрирует, дрожит, требует продолжения.

Несколько мгновений даю нам на то, чтобы выровнять дыхание, наслаждаясь и привыкая к этой тесноте и наполненности, а потом срываюсь в дикий темп, и мы оба… сгораем без остатка.

Глава 22

Полина

Утро наваливается дикой жаждой и головной болью.

Мы выпили вчера бутылку на двоих… Стоит быть честной, Платон выпил меньше меня, плюс ко всему я не закусывала, ничем, кроме шоколада. Люблю это вино, но головную боль после него на утро, не-на-ви-жу. Мне всегда помогает…

— Вот держи. Тут холодный сидр со льдом и лимоном. Пей…

Платон садится на кровать. Я все еще голая и разбитая, утраханная, потная, пахнущая сексом. Он — свеж, вымыт и собран, от него вкусно пахнет гелем для душа. Я тянусь к бокалу и пью, пью холодный эликсир жизни. Горячая рука мужа опускается на бедро и провокационно толкается к треугольнику между ног, где все еще тянет влажно и зовуще после нашего секса.

— Прекрати, животное, мы договорились.

— Последний раз, Поль. Знаешь же, как я люблю тебя, утреннюю… Сзади взять. Сушняк утолила? — отбирает бокал и переворачивает меня на четвереньки. — Утолила, теперь прогнись под член.

— Да пошел ты. Козел… Ненавижу! Тебе это с рук не сойдет, — шиплю и стону, когда он входит в меня, рывком всадив член.

Пальцы Платона сжимают мои бедра, он сразу берет жесткий, быстрый ритм. Я задыхаюсь, падаю грудью на простынь, соски царапает тканью. Невыносимо хорошо, даже слишком… С полным осознанием происходящего, каждое движение, спазм, острота. Звук дыхания, стоны…

Все на максимум… Как и наш обоюдный оргазм…

Он кончает в меня, я принимаю.

Тела бьются, как волны о песок, падаем на кровать…

Можно сказать, обновили будущее семейное гнездышко, которое нашим не станет ни-ког-да.

— Поль… — хрипло говорит Платон, целует меня в шею и плечи. — Поль, Полечка… Я тебя люблю. Ты даже представить себе не можешь, как сильно…

— Так сильно, что опоил наркотой и всю ночь трахал, — напоминаю ему.

За эту ночь мы, кажется, по всей энциклопедии самых любимых и горячих поз прошлись… И горячо, и нежно, и грубо, и… Ох, всего не перечислить.

Платон перекатывается на спину, лежит молча несколько секунд. Я тоже меняю позу, свернувшись на боку.

Спать хочется.

Теперь я жутко хочу спать, потому что вымоталась.

— Думаешь, я тебя опоил?

Пальцы Платона рисуют круги на моих плечах. Он лежит передо мной весь покусанный, расцарапанный и в засосах. Я постаралась на славу, пометив его… Ревностно и с осознанием, что эти следы… теперь будет видеть другая!

— Думаю, да. Иначе я бы не стала вот так тебе отдаваться, как в последний раз!

— Серьезно? — взгляд мужа становится ироничным, а потом грустным. — Поль, я бы не смог тебе подмешать дури. Никакой. Да, мысль такая была, отчаянная и злая. Но я не смог даже купить этой дряни… Ты пила просто вино. Не было там ничего!

— Врешь! Тогда почему… — в горле застревают слезы.

— Почему ты позволила? Потому что ты любишь меня, а я — тебя, и мы должны быть вместе. Но я совершил одну поганую ошибку, за которую теперь расплачиваюсь… Я все эти анализы сдал, чтобы провериться от и до… И меня действительно, дурью накачали, Поль. Это паршивое состояние ломает сознание. Я бы не позволил тебе через это пройти, чтобы доказать собственную правоту. А если ты мне не веришь, что я тоже допускаю, сдай тест. Просто пописай в баночку, с определением всех маркеров, и тебе скажут, что крепче вина и сидра ты за эти сутки не пила. Если, конечно, сама не шалила с запрещенкой!