К счастью, никто из кураторов из теплицы не вышел. Зато у самого поворота к Закрытому саду Сигму догнал густой кисловатый запах разлагающейся и киснущей травы. Так вот что там происходит! Они готовят почву в буквальном смысле. Растят, гноят, а потом посадят что-нибудь съедобное. А она-то думала – гидропоника!

Запах гниющих растений подстегнул Сигму, и она почти бегом бросилась к ограде парка, которая заворачивала направо. Наконец, запах стал едва уловимым, и Сигма остановилась. Осмотрелась. Почти стемнело. Что ж, так даже лучше. Меньше шансов, что ее кто-нибудь заметит, заинтересуется, чем она тут занята. Хотя здесь, вроде бы, никого нет, но ведь и возле теплицы никого не было, а потом – раз и появились Эвелина с Амалией.

Сигма установила подушку в нескольких шагах от стены сада, разбежалась и прыгнула. Поток снизу подбросил ее вверх. Ощущение было таким приятным, что на долю секунды Сигме даже захотелось повторить прыжок, но она увидела край ограды совсем рядом, схватилась за него руками и подтянулась. Получилось слегка неуклюже, она ударилась грудью о стену, когда упала на нее сверху. Но зато теперь она может спрыгнуть вниз и оказаться в парке! Сигма с ликованием посмотрела вниз, на дорогу, где лежала подушка. Нет, бросать ее здесь будет кощунством! Значит, надо будет забрать обратно. Сидя на ограде, Сигма осмотрела парк. Вообще-то она собиралась выбираться, подтащив к стене скамейку где-нибудь поближе к воротам. Но сейчас передумала. Выбираться обратно надо здесь и нигде больше! Вот, кстати, и скамейка в парке недалеко есть.

Сигма спрыгнула в парк, сразу же, пока не забыла, подтащила скамейку к месту своего приземления и довольно кивнула. Да, теперь она точно знает, как отсюда выбираться. И кстати, поняла вдруг Сигма, если бы это был их Академический парк, то это была бы та самая скамейка, на которой она сидела, пока Мурасаки ходил ей за тапочками, а потом бросал ей их через стену. Удивительная все-таки штука – память. Сколько всего разного она хранит и выдает в самые неожиданные моменты! Хотя почему в неожиданные? Разве не за этим Сигма сюда шла?

Эта поляна была совсем недалеко. Подходя к ней, Сигма почувствовала, что волнуется. Что там сейчас? Их прекрасный циферблат прекрасных часов (которые совсем не часы) снова разбили? Или оставили как есть? Почему закрыли сад по-настоящему? Понятно же, чтобы студенты больше не шлялись по поляне. Но что еще ужасного там можно сделать?

На поляне ничего не изменилось. Тот же кот, та же стрекоза. Сигма оттягивала момент, когда придется повернуться и посмотреть на постамент с часами. Она и боялась увидеть их снова разбитыми, и хотела этого. Ведь если они снова сломаны, значит, ничего непоправимого они не сделали, все вернулось на круги своя, и тот ночной переполох, и непонятная болезнь – все это не связано между собой, и она не имеет к этому никакого отношения.

Часы оказались в полном порядке. Сигма улыбнулась. Все-таки в таком виде они выглядели… более правильно. Даже если это ощущение говорит о том, что на самом деле она не деструктор. Сигма подошла вплотную. Эти желтые искры, так похожие на огоньки, которые иногда вспыхивали в глазах Мурасаки. Видимо из-за того, что они были очень темными, с узким разрезом глаз, блики света иногда дробились на крохотные искры. Чаще всего в те моменты, когда Мурасаки смеялся.

Она следила за суетой искр в глубине черного пространства. Как будто звезды, думала Сигма, а может быть, и не как будто. Кто знает, что это? Может быть, это какая-нибудь небольшая вселенная, живущая в другой реальности, и там сейчас тоже рождаются дети, страдают разлученные влюбленные… Или на самом деле, это что-нибудь совсем другое. Черная дыра, в которую утекают звезды, питая ее материей, и раньше она была закрыта, а когда они починили ее, то звездопад возобновился и вот… Сигма покачала головой. Нет, вряд ли! Амелия с Эвелиной только что из ничего создали плантацию, а потом заставили ее разлагаться. Сигма даже представить не может, сколько операций им пришлось сделать. А ведь они уложились всего в каких-то полчаса! Так что если надо было бы вернуть часы в исходное состояние, кураторы давно бы уже их вернули. А значит, нечего себе придумывать! Ничего ужасного в этих часах нет! И тем более нет ничего плохого в том, что она стоит здесь и смотрит на них, пытаясь разгадать загадочный ритм, в котором танцуют искры. Ах, как все-таки жаль, что она не может показать это Мурасаки! Ему бы понравилось! Он любит такую откровенную, ничем не прикрытую красоту, которую видно сразу, в которую не надо всматриваться.

Сигма сжала губы и подняла глаза вверх. Только не плакать! Хотя… почему? Кто ее здесь увидит или услышит? Совершенно точно никто! Так что совершенно точно можно плакать сколько угодно.

И Сигма разрешила себе, наконец, заплакать. Она не рыдала, не всхлипывала, просто выпустила слезы на волю. Они текли по щекам, оставляя на них теплые дорожки. Вот почему, почему у нее в жизни постоянно все ломается? Это потому что она деструктор? Но ведь вокруг полно других деструкторов – и что? Что-то непохоже, чтобы все ломалось у остальных. Сейчас не кому-то там, а именно ей все объявили бойкот. Когда ей только начало казаться, что у нее появились друзья. А с другой стороны, Айн – что, настолько хороший человек, что из-за потери его расположения стоит плакать?

Сигма вытерла слезы с лица и стряхнула их с ладони. Несколько капель упали на диск часов. И это показалось ей неправильным – он был таким гладким, таким совершенным. А капли… нарушали его идеальность. Сигма склонилась над диском, чтобы вытереть слезы и замерла. Из глубины диска на нее смотрел Мурасаки. Напряженно всматривался, хмурился. Похудевший, почти истощенный. Потрескавшиеся губы, воспаленные веки. Он выглядел больным. Как и она сама. Как и все они здесь. Сигма подалась вперед, рассматривая Мурасаки. Нет, это не ее больное воображение. Это точно Мурасаки – вот прямо сейчас.

– Мурасаки, – прошептала она.

И он вздрогнул, как будто услышал ее голос. На мгновенье его лицо озарилось узнаванием – он тоже ее видел! Секунду или две. А потом Мурасаки сжался, как от боли, и отпрянул.

Сигма стояла еще полчаса. Или час. Пока не онемели ноги и она не поняла, что замерзает. Мурасаки она так и не увидела. Что там случилось? Его кто-то позвал? Ударил? Ему стало плохо?

Сигма вздохнула. Как узнать? Никак. Если эти часы и были способом связи со вторым филиалом, принцип работы у них точно был слишком далек от интуитивного. Да и как она смогла бы договориться с Мурасаки о времени… связи? В том, что Мурасаки был в парке у тех самых часов, Сигма не сомневалась.