Врач не стал задавать вопросов, вообще. Как будто это было в порядке вещей – впустить к студенту его куратора, а потом залечивать травмы на этом самом студенте. Хотя откуда ей знать? Может быть, здесь это и было в порядке вещей? Не зря же ей все говорили, что Эвелина страшная. Даже Айн ее побаивался. Но на самом деле Эвелина была ничуть не страшнее Констанции. Даже наоборот. Физические травмы заживут. Боль можно перетерпеть. Или нельзя, но тогда можно закричать, в конце концов. Слова, которые говорит Констанция, из памяти не выбросишь. Они не заживут. Не исчезнут. Сигма вспомнила выжатого Мурасаки, сползающего по стене. Не хотела бы она оказаться на его месте.

– Вот и все, – сказал врач, застегивая на запястье Сигмы защитный чехол. – Через день снимем и рука будет как новенькая.

Сигма посмотрела на руку. Под плотным материалом чехла пряталась огромная нашлепка из искусственной кожи поверх регенерирующего геля. Укол анестетика снял боль почти сразу же, и теперь она чувствовала на руке только непривычную тяжесть и легкое покалывание в местах действия геля.

– Часто у вас такое бывает? – спросила Сигма.

Врач странно посмотрел на нее, как будто она спросила что-то крайне неприличное.

– Мы не обсуждаем с пациентами других пациентов, – сухо сказал он.

Сигма пожала плечами.

– Я и не предлагала никого обсуждать. Просто… – она улыбнулась, – вы даже не удивились, что я чем-то обожглась, лежа в пустой стерильной палате. Чем здесь можно обжечься? Неужели вам не интересно?

– Нет, – резко сказал врач, – вы же не люди. Я плохо осведомлен о ваших возможностях.

Сигма опешила. Вот так откровенно? «Вы не люди»?

– Если хотите знать мое мнение, – продолжил врач, – вам и врачи не слишком нужны, при желании вы бы сами могли запустить регенерацию тканей или устроить жесткую фильтрацию всех попадающих в организм вирусов, чтобы не было таких вспышек инфекции, как эта. Не понимаю, почему вас этому не учат.

Он поднялся, взял лоток с инструментами и обрезками искусственной кожи и вышел. Дверь снова закрылась с тем же мягким вздохом. Сигма нахмурилась. А ведь он прав. Почему их этому не учат? И тут же сердце сжалось от боли: теперь все равно. Теперь ей должно быть все равно, чему и почему их учат или не учат. Сигма прикусила губу. Какая она все же дура! А еще называла Мурасаки придурком! Зачем, зачем она это сказала – «исключайте»? Наверное, надо было впустить в свою память Эвелину, да? И снова волна протеста поднялась изнутри, заливая глаза темнотой. Нет! Ни за что! Да что с ней такое?

Сигма постаралась выровнять дыхание. Вообще, конечно, глупо ждать от больного человека разумных действий. То, что она пришла в сознание, вовсе не означает, что она полностью выздоровела. Наверное, на это и был расчет Эвелины – что Сигма слишком слаба, слишком плохо соображает, чтобы сопротивляться. Достаточно немного надавить и… Сигма покачала головой. Ерунда какая-то. Когда Констанция хотела надавить – она давила и все. В любое время дня и ночи. Даже странно, как Эвелина умудрилась стать куратором.

Дверь снова вздохнула и открылась. Сигма подняла голову. В палату вошла Эвелина и швырнула на постель браслет коммуникатора. Сигма поймала его на лету здоровой рукой и вопросительно посмотрела на Эвелину.

– Зачем вы мне его вернули?

Эвелина сверкнула глазами:

– Потому что я не могу тебя исключить из Академии. Радуйся.

Сигма подбросила браслет в воздух и поймала. Эвелина успела отключить браслет, жаль. Настраивать коммуникатор – долгое дело. Но все равно ей здесь больше нечем заняться, так какая разница? Сигма надела браслет, застегнула и вдруг спохватилась, что не слышала звука, с которым закрывается дверь и повернула голову. Эвелина стояла на месте и никуда не уходила.

– Так вы меня запугивали, что ли? – спросила Сигма у Эвелины.

– Нет, – ответила Эвелина и в ее голосе отчетливо звучала ярость. Она сама сейчас была воплощением ярости: сверкающие глаза, полыхающие краской щеки. – Если ты думаешь, что мне больше нечем заняться, чем бегать туда-сюда с твоим коммуникатором, то глубоко ошибаешься. Декан не подписал приказ о твоем исключении.

– Вот как? – подняла брови Сигма, на мгновение почувствовав прилив тепла к декану. – Неужели такое возможно?

– Представь себе! – рявкнула Эвелина.

– А могу я узнать, почему декан не подписал приказ? – невинно спросила Сигма. Она как будто черпала силы из ярости Эвелины.

– А ты сама как думаешь?

Сигма пожала плечами.

– Может быть, потому что нет причин для отчисления? – аккуратно предположила Сигма. – С успеваемостью у меня нет проблем, официальных правил, о которых мне сообщили, я не нарушала. Какие еще могут быть причины для отчисления?

– Рекомендация куратора об отчислении является достаточным основанием для отчисления, если ты не знала.