Они были счастливы и жили блядь долго и счастливо.

Во всяком случае, так предполагалось.

— Он придет чуть позже, — говорит Джен. — Сегодня утром родительское собрание у Стеллы.

Я на мгновение встречаюсь с ней взглядом. Они точно отражают мои мысли.

Это, блядь, несправедливо.

— Понял, — резко говорю я. Поднимаюсь с дивана, все мысли о великолепной девственнице и соблазнительной послушнице изгоняются из моей головы, весь приток крови к голове восстанавливается.

Иисус.

— Не облажайся с Белль, когда она придет, — говорю я Каллуму, но мой тон теряет весь свой пыл.

ГЛАВА 11

РЕЙФ

От клуба до Довер-стрит, где находится галерея Белль, короткая и приятная прогулка. Я посмотрел время закрытия перед тем как выйти. Шесть часов, а сейчас пять пятьдесят. Надеюсь, она сможет уйти.

Я говорю себе, что это простой способ донести до нее сообщение о том, что она принята в программу «Раскрепощение». Что Джен просмотрела ее анкету и дала зеленый свет.

Говорю себе, что, как ее куратор в программе, я несу ответственность за ее пастырскую заботу и что проверка, как она себя чувствует, прежде чем она, э-э, раскроется, — правильный поступок.

Но на самом деле, я хочу ее увидеть. Мне это необходимо. Нужно впитать ее во плоти, напомнить себе, что женщина, чьи голодные слова прокручиваются в моей голове в постоянном гребаном цикле, на самом деле реальный человек, а не плод моего грязного воображения.

Я нажимаю на латунную ручку огромных стеклянных дверей. На обеих дверях со вкусом выгравировано «Liebermann». Огромное пространство выкрашено в бледно-зеленый цвет в честь нынешней выставки, именно так, вероятно, написал бы Моне на кислоте. Это водоворот пастельных тонов и текстур, и на первый взгляд кажется исследованием эффекта света на воде.

Это ультра-женственно, но сногсшибательно, и я сразу понимаю, почему Белль чувствует себя здесь как дома.

Женщина, уровень подкожного жира в организме которой я бы оценил как нулевой, приветствует меня с явным интересом. Не уверен, из-за моего лица или безошибочно узнаваемого ценника на костюм от Savile Row она выглядит такой жизнерадостной.

Я бы предположил последнее.

— Добрый вечер, — мурлычет она. — Пожалуйста. Осмотритесь вокруг. — она делает вялый жест рукой.

— Добрый вечер, — говорю я. — Я ищу Белль Скотт. Она здесь?

Она заметно сдувается.

— Минуточку, пожалуйста.

Она удаляется в дальний конец зала, и мгновение спустя мое желание исполняется.

Потому что вот она, в бледно-розовом платье с коротким расклешённым подолом, которое идеально сочетается с оттенками окружающей обстановки так, что мой не слишком творческий мозг не может понять, но определённо может оценить. Она выходит из-за стены, посвященной одному массивному экспонату, и я с чувством удовлетворения наблюдаю, как ее уверенная походка замедляется, как только она понимает, что это я ее жду.

Я засовываю руки в карманы и улыбаюсь, наслаждаясь видом. У нее нежные руки и золотистые волосы. Она изысканная, холеная и женственная. Она кричит о хорошем воспитании. Не могу представить, сколько ублюдков, которые приходят сюда швыряться своими деньгами, пытаются приударить за ней.

Точно так же, как я рискую поступить.

Она сокращает разрыв между нами.

— Рейф, — говорит она, затаив дыхание, оглядываясь на коллегу, который вышел вслед за ней. — Что ты здесь делаешь?

— Подумал, что стоит взглянуть на выставку, — гладко вру. — Мне все еще нужно несколько вещей для квартиры. — я наклоняюсь и целую ее в обе щеки. — И у меня есть для тебя новости о «Раскрепощении», — шепчу ей на ухо. Предательский румянец разливается по ее шее, даже когда я отстраняюсь.

Она ерзает.

Я ухмыляюсь.

— О. — она взволнованно смотрит на меня. — Точно.

Иисус христос. Она такая невинная. Ее так легко смутить. И все же…

Да. Именно это. Пожалуйста.

Мне нравится, что эти две стороны сосуществуют в ней.

Чертовски нравится.

Я киваю головой в сторону картин позади нас.

— Не хочешь показать мне? Может, мы потом выпьем, если скоро заканчиваешь?

— Хорошо. — она моргает, смущенная моим предложением. — Вообще-то, ты как раз вовремя. Мы закрываемся в шесть.

Ого, как неожиданно.

***

Я искренне впечатлен вдумчивостью и интеллектом, с которыми Белль рассказывает мне о выставке. Художница — бельгийка, и, хотя на первый взгляд работы кажутся мне слишком женственными, по мере того, как мы ходим по залу, они все больше привлекают меня. Белль знает свое дело, но она реагирует на искусство так же, как и я, своим сердцем. Своим сознанием.

Дело не в том, что мы должны ощущать, а в том, что искусство на самом деле заставляет нас чувствовать. На мгновение я даже задумываюсь, чтобы покрасить свою квартиру в этот точный оттенок и покрыть стены картинами, которые являются искаженными и светящимися, заставляя меня чувствовать, что всё возможно.