– Вот, нашел! – радостно возвещает Джек, возвращаясь на кухню. Он демонстрирует мне пакетик со специями и подходит к плите.

Я убираю руку от шеи и принимаюсь ерошить Шельме шерстку. Кошка мурлычет и бодает меня в ладонь. Может, и впрямь стоило хватать ее под мышку и улепетывать, пока была возможность. Может, никакой проверки и не было.

А потом я поднимаю взгляд и вижу, с какой широкой ухмылкой Джек смотрит на меня. Нет, он действительно проверял меня – и я прошла испытание с блеском.

Вот он, мой шанс. Золотой, сверкающий шанс, к которому я шла несколько месяцев.

Встаю и подхожу к плите – и опираюсь на кухонную стойку так, чтобы как можно выгоднее подчеркнуть изгиб бедер и тонкую талию.

– Джек Генри Вествуд, не желаете ли устроить девушке настоящее свидание?

Сто пятьдесят четвертый день после исчезновения

Элоди Фрей

Земля укутана снегом. Морозно, хотя солнце висит в голубом небе сияющим сгустком золота. Джек осторожно ведет меня за руку, согретую варежкой, по обледеневшей дорожке к незнакомому «лендроверу» – видно, взял напрокат. Джек помогает мне устроиться на пассажирском сиденье, но я не тороплюсь захлопывать дверь, дыша свежим ледяным воздухом. Первый раз за три месяца я вышла из дома, но особо радоваться этому нельзя, потому что у нас вроде как «настоящее свидание», и я испорчу все впечатление, если посмею хоть как-то напомнить про истинное положение дел. Джек обходит машину спереди, не сводя с меня глаз. Я смотрю на него в ответ и улыбаюсь, а сама незаметно пробую открыть дверцу. Заперта. Но унывать рано, я еще дождусь подходящего момента. Главное – набраться терпения и мужества, и тогда я непременно дождусь.

Мы едем по извилистым проселочным дорогам. Навстречу попадается всего пара машин, и, хотя они моментально проносятся мимо, я все равно пытаюсь поймать взгляд водителей или пассажиров. Впрочем, без особого толка, поскольку меня все равно не разглядеть под меховой шапкой-ушанкой и огромными солнцезащитными очками. На них настоял Джек: мол, шапка от холода, а очки – от яркого солнца, отражающегося от снега. Я подыграла, поблагодарив за заботу и сделав вид, что в упор не понимаю, зачем он на самом деле прячет мое лицо и волосы.

Все то время, пока мы едем, я борюсь с желанием сорвать очки и шапку, разбить окно и закричать: «Я здесь! Я жива! Жива!» Пожалуй, если бы дверца машины не была заблокирована, я бы выпрыгнула на полном ходу, не заботясь о том, что могу расшибиться насмерть.

– Итак, – начинаю я, – куда ты меня везешь?

– Сюрприз, – откликается Джек.

– Ну-у-у… – обиженно тяну я, делая губы «уточкой». – Раз на мне столько одежды, значит, нагишом купаться не будем, да?

– Ты же ненавидишь купаться нагишом, – улыбается он.

– Может быть. А может быть, и нет.

Джек представляет меня нагишом. Дыхание у него становится чаще, он то и дело бросает на меня масляные взгляды. Отлично. Пусть побольше думает о сексе: эта тема лучше всего отвлекает от прочих мыслей.

Наконец он паркуется на грунтовке, одной из многочисленных обледенелых дорожек, попадавшихся нам по пути. Конечно, я знала, что местом свидания не станет какой-нибудь дорогой ресторан: в какой-то степени Джек мне верит, но еще не настолько, чтобы выводить в люди. Особенно туда, где не посидишь в солнцезащитных очках и меховой шапке. Но сейчас вокруг до самого горизонта я вижу лишь поля, засыпанные снегом, и голые деревья, которые будто окунули в сахарную глазурь. Джек открывает мне дверцу, и я выбираюсь наружу. Воздух такой холодный, что очень скоро щеки у меня станут красными, как у лыжников на альпийских курортах. Как же хорошо, что перед поездкой Джек раздобыл для меня теплое пальто и плотные джинсы.

Он берет меня за руку, подводит к багажнику «лендровера» и открывает его. На короткий миг я замираю от ужаса, вообразив, что он сейчас засунет меня туда. А Джек наклоняется, вытаскивает рюкзак и…

– Матерь божья! – охаю я, отступив на шаг. – Это что, ружье?

– Винтовка. – Джек смеется, весело и беззаботно. – Да не паникуй так, я не собираюсь ничего с тобой делать.

– Джек… – Сердце у меня отчаянно колотится.

– Идем. – Он просовывает винтовку в крепления рюкзака и закидывает его на плечо, а затем протягивает мне руку: – Поохотимся.

– Как романтично.

– Зато запомнится. Идем.

Я беру его за руку и позволяю увести себя в лес.

Пока мы шагаем вперед по хрустящему снегу, я думаю, что, если бы Джек вознамерился меня убить, подвал «Глицинии» сгодился бы куда лучше: там точно не будет случайных свидетелей, никто ничего не увидит и не услышит, а труп можно выкинуть в море, и дело с концом. Джек не настолько глуп, чтобы убивать меня на открытом месте. К тому же я была умницей, настоящей паинькой. И не давала ни малейшего повода меня убивать. Конечно, если Джек не научился читать мои мысли. Так или иначе, я ни на секунду не забываю о шрамах на шее. О том, на что он способен.

– Боишься? – спрашивает Джек на ходу.

– Нет, – вру я.

Он недоверчиво поднимает бровь.

– Я не большой любитель оружия, – сознаюсь я.

– И как ты это выяснила? Ты хоть раз видела оружие вблизи?

«Только тот пистолет рядом с трупом твоего папаши», – думаю я про себя, а вслух отвечаю:

– Нет.

– О чем и речь.

– А где ты взял винтовку?

– От Джеффри осталась.

– Насколько я помню, его коллекция оружия оказалась нелегальной. Вроде бы полицейские конфисковали весь арсенал, разве нет?