– Проходите, проходите, вот сюда. Смелей, молодой человек, - это к Алексею.
– Вы ж не в синагоге. (Федот Федотович, потомок обрусевших немцев, любил поиграть в домовитого местечкового еврея.) Вот здесь присаживайтесь. А я тут совершенно закис в одиночестве. Вот стоит бочонок винца, собственного производства, еще прошлого урожая, так выпить не с кем.

Грубер исчез где-то в глубине своих апартаментов, но вскоре появился с графином в одной руке и с вазочкой, наполненной чудными персиками, в другой. Выставил из старинного дубового буфета на стол пузатые хрустальные бокалы. Темно-красная струя из графина матово сверкнула и аппетитно застыла в бокалах.

Надеждин взял бокал, погрел в руках и с видом знатока пригубил. Закатил глаза:

– У... Букет бесподобен... Просто класс...

Алексей с самой серьезной миной скопировал Сергея, только в глубине его глаз резвились смешливые бесенята.

Старик, настороженно и ревниво следивший за манипуляциями Надеждина, расплылся в довольной улыбке, но тотчас сердито фыркнул:

– Тоже мне: "класс"... Не то, Сереженька, не то... Вино - оно как сказка: у каждого рассказчика по-разному выходит. Вот дед мой, тот действительно делал класс, а я... Но неплохое, просто неплохое. Только...
– Федот Федотович вдруг пригорюнился, - вину нужна задушевная беседа, обстановка эдакая, - покрутил неопределенно пальцами над головой. Обстановка, положим, есть, а вот собеседники... увы... Спасибо, хоть вы, Сережа, наведываетесь иногда.

– Федот Федотович, - оживился Надеждин, - а я ведь специально по этому поводу и заехал.

Грубер удивленно шевельнул бровями.

– Да, - невозмутимо продолжал Надеждин.
– Хочу предоставить в полное ваше распоряжение собеседника месяца эдак на три, если вы не против.

– Против? Против собеседника? Сережа, не валяйте дурака.

– Видите ли, Федот Федотович, хочу приставить к вам ученика. На полный пансион. Плата за обучение вперед.

– Этого?
– Грубер бесцеремонно ткнул пальцем в Алексея.
– А чему я его должен обучить?

– Ну... Всему тому, что нужно профессиональному сыскарю.

– За три месяца? Сережа! За три месяца научить этого юношу тому, что пытаются постичь годами, но так и умирают болванами? Если б вы, Сережа, предложили мне за этот срок построить космический корабль, я взялся бы с большим энтузиазмом.

– Я же не прошу вас сделать из него второго Грубера, но некое подобие слепить вы можете, и только вы.

– И именно подобие. Добавлю - жалкое, - Грубер расхохотался, вложив в смех весь сарказм, на который был способен.

– К тому же я привел не какого-нибудь оболтуса, а человека замечательных способностей, - гнул свое Надеждин.

Грубер вскочил, встал напротив Алексея и вопросительно уставился на него. Мелешко выкатил глаза и придал своей физиономии наивозможно глупый вид.

– Гм... По его внешности об этих способностях судить трудно.

– То-то и оно, - радостно вспыхнул Надеждин.
– Внешность самая заурядная, а голова золотая.

– Да? А хотел бы я знать, во сколько же вы оцениваете мои труды?

– Ну... тысяч триста в месяц, плюс суточные на содержание. Много, конечно, не обещаю. Деликатесами можете не баловать. Зато какой благодарный слушатель и собеседник!

– А телесные наказания применять можно?
– вкрадчиво поинтересовался Грубер.

– Сколько угодно - лишь бы это не отразилось на его рассудочной деятельности.

– Э!
– впервые за все время подал голос Мелешко.
– На это я не согласен.

– Ого! Оно умеет разговаривать, - иронично хмыкнул Грубер.

– Я могу еще и по шее надавать, не посмотрю и на седины, - взбеленился Алексей.

– Ну-ка, ну-ка, попробуй, - Грубер неожиданно подскочил к нему вплотную и воинственно выпятил грудь. Вид сухонького, маленького старичка, задирающего коренастого верзилу, мог вызвать только смех и энергичное покручивание пальцем у виска. Но Надеждин прекрасно знал способности Грубера - и потому притих в ожидании развязки.

– Да идите вы, - отмахнулся Алексей, остывая.
– Я просто так сказал, без задней мысли.

– Мужчина ничего не должен говорить просто так, - назидательно произнес Грубер.
– Вот и прошу - дайте мне по шее. Ну!

За Мелешко, как оказалось, числилось еще одно достоинство: его никогда не приходилось упрашивать дважды. Он упруго вскочил на ноги и попытался сцапать Федота Федотовича за шиворот.

Не тут-то было: жилистая ручка Грубера описала дугу и перехватила кисть противника на полпути.

Цепкие пальцы вцепились Алексею в запястье, рывок и... Мелешко словно переломился напополам. Комнату огласил истошный вопль, за которым последовал блестящий набор матерных ругательств. Алексей рухнул на потертый коврик, притиснув пострадавшую конечность к животу, а Федот Федотович сменил воинственную позу на нравоучительную.