Но я не могла смотреть на него, не представляя, что могло бы случиться, и я не могла представить, что могло бы случиться, не чувствуя себя плохо.

Это было больше, чем гонка или даже нарушенное обещание. Это было о том, кем был Ашер в своей сути. Он был хорошим человеком, и я любила его, но он также обладал чертой импульсивного безрассудства, граничащей с саморазрушением.

Если он уничтожит себя, он уничтожит меня, а когда-то давно я поклялась никогда больше не ставить себя в положение, в котором мужчина будет иметь надо мной такую власть.

За исключением того, что я это сделала, и он это сделал, и это было на моей совести.

— Мне так жаль, Скарлетт. — Глаза Ашера были мрачными под флуоресцентными лампами. — Клянусь, я не хотел нарушать свое обещание. В последний раз, когда я видел Боччи, он вызвал меня на гонку, и я отказался. Сегодня... — Он сглотнул. — Мои эмоции взяли надо мной верх. Но это должен был быть... это последний раз. Я больше никогда не буду участвовать в гонках.

Мне так хотелось ему верить, что это причиняло мне боль, но он уже говорил то же самое однажды, и вот мы здесь.

Однако, это было не место и не время для этого разговора. Он был ранен, папарацци были с пеной у рта внизу, а наши друзья были прямо снаружи в холле. Плюс ко всему, я была истощена сегодняшними дикими перепадами эмоций. Я не могла ясно мыслить, и у меня не было пропускной способности, чтобы разобраться в своих запутанных мыслях.

— Я рада, что с тобой все в порядке, — сказала я. Тяжесть давила мне на грудь и перекрывала доступ кислорода. — Правда, я рада. Но я не могу... мне нужно... — Его лицо расплылось, когда тяжесть надавила сильнее.

Я хотела провести ночь рядом с ним и притвориться, что все в порядке, пока мы не сможем нормально поговорить. Но из-за папарацци мне приходилось «притворяться» каждый раз, когда я выходила за дверь, и я не могла сделать этого сегодня вечером, не с Ашером, единственным человеком, перед которым мне никогда не приходилось надевать фальшивое лицо.

Я бы его в моем нынешнем состоянии все равно не утешила. Призрак его гонки будет висеть над нами, бросая тень на все, что мы говорим и делаем.

Я пыталась выразить свои мысли словами, но ничего не выходило. Было слышно только мое дыхание и писк мониторов.

Я, не задумываясь, сделала небольшой шаг назад.

— Скарлетт. — Я чувствовала агонию Ашера больше, чем слышала ее. Она прошла через все мое тело и отразилась в моих костях, заставив их болеть сильнее, чем любая вспышка.

Я ненавидела то, что стала причиной всего этого, хотя той ночью ему было достаточно больно, и еще больше я ненавидела то, что не могла его утешить.

У всех нас иногда бывают отвратительные чувства. Это часть человеческой натуры. Но важно то, что мы с ними делаем.

Я тонула в этих отвратительных чувствах, и мне нужно было выбраться отсюда, прежде чем я скажу или сделаю что-то, о чем пожалею.

— Мне нужен воздух. — Я отвернулась, чтобы не видеть опустошение, отразившееся на его лице. — Мне жаль. Мне нужно... мне просто нужно немного пространства. Чтобы дышать.

Я пригнула голову и выбежала наружу. Мир представлял собой размытое пятно бледного линолеума и встревоженных голосов, когда я проносилась мимо брата и подруг.

Я не могла вдыхать воздух достаточно быстро или достаточно глубоко, чтобы утолить напряжение в легких. У меня не было полномасштабной панической атаки уже много лет, но я была на грани рецидива.

Однако у меня все еще хватило духа не броситься вниз и не попасть прямо в объятия папарацци, поэтому я помчалась в ближайший туалет и заперлась в угловой кабинке.

Я успела как раз вовремя, когда тошнота взяла верх.

Я упала на колени, наклонилась над унитазом и выблевала всю дневную еду. Слезы навернулись на глаза, когда вызывающий рвоту звук моей собственной рвоты заполнил пустую комнату.

Мое горло горело так ужасно, что я была уверена, что не смогу говорить после этого. Но даже так, тихий голосок в моей голове пытался убедить меня, что я слишком остро реагирую. Это была одна гонка. Одно обещание, которое он нарушил из десятков сдержанных.

Но каждая цепная реакция где-то начиналась, и я беспокоилась, что сегодняшний вечер был только началом.

Я была влюблена в человека, который не любил себя, и я не знала, куда это меня приведет. Куда это приведет нас.

Я стояла на коленях в туалете, блевала, пока не опустела и не закончились слезы, чтобы плакать. Я слышала, как люди приходили и уходили, но воспоминание о признании Ашера было моей единственной постоянной компанией.