Все, что требовало обращения за помощью к другим людям, делало меня паникующей, поэтому мне было так трудно справиться после аварии. Переход от полной самодостаточности к зависимости от других, был трудным для переноса.

Черты лица Ашера стали резкими.

— Подождать, пока пройдет что?

— Мои вспышки. Они у меня случаются нечасто, но, когда случаются, они могут быть... изнурительными.

Смирение вытащило из меня правду. Если мы собирались провести лето вместе, я могла бы ему рассказать, тем более что мои вспышки становились все чаще.

Одно дело – скрывать это от моих других, более молодых учеников, и совсем другое – пытаться скрыть это от профессионального спортсмена, который понимал сигналы тела так же хорошо, как и я.

— Пять лет назад я попала в автокатастрофу, — сказала я. Ашер замер, его дыхание было единственным признаком жизни, пока я продолжала свой рассказ. — Я ехала на представление, когда другой человек проехал на красный свет и столкнулся с такси, в котором я ехала. Я очнулась в больнице с проколотым легким, вывихнутым бедром и десятком других проблем. Это был конец моей карьеры и начало этого. — Я указала на себя. — Врачи сказали, что моя хроническая боль – результат повреждения нерва.

Пронзительная боль перешла в общую болезненность, но воспоминания о той ночи вызвали у меня боль иного рода.

Я никому не рассказывала об аварии кроме Карины. Когда это случилось, это вызвало шумиху, но это было достаточно давно, чтобы никто за пределами балетного мира не помнил. Автомобильные аварии случались каждый день; они не были запоминающимися, если только вы не знали кого-то лично вовлеченного.

Забавно, как момент, изменивший жизнь одного человека, для кого-то другого оказался всего лишь отрывком в новостях.

— Могу ли я чем-то помочь? — Ашер не стал говорить мне, как ему жаль, и не стал выпытывать подробности. Он просто сосредоточился на мне своими твердыми, сочувствующими глазами, и боль за моей грудной клеткой превратилась в неопределенную эмоцию.

— Конечно. — Мне удалось слабо улыбнуться. — Расскажи мне, как ты нас сюда привел.

Моя студия находилась на первом этаже, лазарет на четвертом, а лифт в настоящее время находился на техническом обслуживании.

— Я нёс тебя, — он ответил так буднично, что потребовалась минута, чтобы до меня дошли его слова.

— Ты нёс меня три пролёта вверх по лестнице?

Его широкие плечи приподнялись.

— Это была моя силовая тренировка на день.

Смутное воспоминание о сильных руках и топоте ног пронеслось в моем мозгу, но исчезло так же быстро, как и возникло. Я не могла сказать, было ли это реальным воспоминанием или фантазией, вызванной его словами.

В любом случае, в комнате стало немного теплее.

— Ого, я хорошо справляюсь со своей работой, — сказала я с легким смехом. — Находясь без сознания, я все равно заставила тебя работать.

— Ты суровый надсмотрщик. — Губы Ашера слегка приподнялись, а затем снова смягчились. — Если все еще будет больно, я могу попросить медсестру дать мне грелку или обезболивающие.

Тепло вернулось, распространившись от моего живота по ногам до пальцев ног.

Я покачала головой.

— Я просто хочу домой. — Пилатес, сон и теплая ванна были моими фаворитами в борьбе с обострениями, а койка в лазарете была не лучшим местом для всего этого.

Обычно я бы никогда не призналась в чем-то столь уязвимом вслух. Я следовала философии «выше нос, смирись с этим», но усталость взяла свое, ослабив мои запреты, и присутствие Ашера было странно успокаивающим.

— Мы можем это осуществить. — Взгляд Ашера опустился, и, к своему ужасу, я поняла, что держалась за него все это время.

Я тут же отпустила его руку, огонь пополз по затылку. Почему он ничего не сказал раньше?

Моя ладонь покалывала от отсутствия его тепла, и я вытерла ее о ногу, надеясь, что это поможет.

Этого не произошло. Это только усилило болезненность моих мышц.

Я поморщилась. Умный ход, Скарлетт. Действительно достойный «Менсы».

Лицо Ашера слегка нахмурилось, прежде чем он отвернулся.

— Предупреждение, — сказал он. — Пресса вернулась. Тот парень, за которым я гонялся ранее? Это был молодой папарацци, замаскированный под будущего студента. Вот как он попал сюда.

Моя грудь закружилась от недоверия.

— Серьёзно? — Это было безумие. Какую историю они могли продать с фотографиями Ашера в КАБ? Его кросс-тренинг в танцевальной студии не был чем-то скандальным.

Я была полностью за то, чтобы люди зарабатывали на жизнь тем, чем могут, но я была твердо убеждена, что папарацци заслуживают особого места в аду рядом с телепродавцами и коррумпированными политиками.