— Я хочу умереть, — заныла Зои.

— Тебе это не позволено, — твердо сказал он.

— Ты не сможешь остановить меня.

— Посмотри на меня.

Зои тяжело вздохнула. Спазмы сковали каждый мускул ее груди, шеи и лица, жгли и душили, она ненавидела это и действительно хотела умереть.

— Не спорь со мной, когда мне плохо, — слабо пробормотала она после того, как все прошло.

— Не спорь со мной, когда тебе плохо, — ответил Рендаш. Он открыл кран в раковине и мгновение спустя протянул ей маленький бумажный стаканчик с водой.

Она прополоскала рот. Ей так хотелось пить, что она подумала проглотить воду, но эта мысль заставила ее содрогнуться и пригрозила новым приступом рвоты. По крайней мере, ее рот впитал хотя бы немного влаги.

Рен забрал стаканчик и снова наполнил его.

— Тебе нужно попить, Зои.

— Я не знаю, смогу ли.

— Тебе нужно попробовать.

— Я не хочу.

— Не имеет значения, — он поднес воду к ее лицу. — Просто пей.

Надув губы, она приняла чашку и сделала крошечный глоток.

Тьфу.

— Хорошо. Теперь выпей еще, человек.

— Ты сегодня утром особенно властный, — она сделала еще глоток. Дрожь пробежала по ее телу. Вода была испорчена вкусом во рту.

— Я же говорил, тебе не позволено умирать, — Рендаш поднес палец к чашке и подтолкнул к ее губам. — Продолжай. Понемногу.

Зои пила маленькими глотками, пока стакан не опустел. Когда закончила, она положила голову на руку и закрыла глаза.

Рен остался рядом с ней, медленно поглаживая по спине.

Которая была обнаженной.

Брови Зои нахмурились. Она опустила другую руку и коснулась своей груди. Своей обнаженной груди. Отведя руку в сторону, она посмотрела на себя сверху вниз.

Была ли она смущена раньше? Теперь она была чертовски унижена! Она на полу, склонилась над унитазом, извергая свои кишки, одетая только в пару фиолетовых трусиков, выставив напоказ свои сиськи и булочки!

Она скрестила руки на груди.

— Рен, почему я голая?

Краем глаза она заметила, как он наклонил голову в явном замешательстве.

— Ты сняла рубашку и сбрую, прежде чем я отнес тебя в постель.

— Рубашку и что? — она поморщилась, когда вспышка боли пронзила ее череп.

— Твою… сбрую, — сказал он, подняв две руки и сложив их чашечкой перед грудью, как будто держал в ладонях пару предметов.

— Мой… лифчик? Ты хочешь сказать, что я сняла рубашку и лифчик? Нет, ни за что. Я бы не…

Он нахмурился. Боль в его глазах была достаточно сильной, чтобы у нее немного прояснилось в голове.

— Ты не помнишь, что произошло прошлой ночью?

— Т-ты имеешь в виду… Что мы… О Боже, это был не сон, не так ли? — спросила она, уставившись на него. Ее взгляд ненадолго опустился, и, конечно же, его причиндалы были просто там, болтаясь у него между ног. — Мы…?

— Мы целовались. Я прикасался к тебе. А потом ты уснула.

Пожалуйста, пусть меня поразит молния. И желательно, прямо сейчас.

Внезапно она вспомнила, как целовала его, проводила руками по его груди, ощущала его руки на себе…

Это был не сон. Это произошло на самом деле.

И она заснула!

— Мне жаль, — сказала она. — Это было не… Я не…

Рен коснулся рукой ее щеки и заставил ее посмотреть ему в глаза.

— Это было хорошо, Зои. Более чем хорошо. Я не могу винить тебя за то, что ты была измотана.

Ее щеки вспыхнули. Несмотря на совокупный эффект похмелья и смущения, тепло разлилось по ее телу от его слов. Ему действительно понравилось? Нравилась она? Целовать ее, прикасаться к ней и… видеть ее?

— Это было не переутомление, Рен, — тихо сказала она. Будь проклята ее головная боль. Будь проклято гребаное похмелье. Если бы ей не хотелось упасть в обморок, и если бы во рту не было вкуса блевотины и задницы, она бы поцеловала его. — Это из-за вина. Я слишком много выпила.

— Это из-за напитка? — спросил он, слегка не синхронно моргая внешними и центральными глазами. — И… и поэтому ты сегодня больна?

— Да. Вино — алкогольный напиток. По сути, это наркотик, который помогает людям забыть о своих запретах. Помогает нам расслабиться. Иногда бывает немного перебор. Прошло много времени с тех пор, как я пила, и, наверное, я превысила свои лимиты.