— Видел, — бурчу угрюмо. Весь первый акт играл исключительно для нее. Есть подозрения, что Котов тоже.

— Горячая штучка, — мечтательно замечает Кот.

— Что у вас было? — мгновенно напрягаюсь и поворачиваюсь на стуле к Андрею.

— Ничего не было, — глаза Кота подозрительно бегают, и мне это сильно не нравится, — ты же знаешь, меня не прикалывают целки.

Буравлю партнера взглядом некоторое время и отворачиваюсь.

— К тому же она от тебя течет, Лар, — технично переводит тему Кот, — может поженим вас, и забьешь на свою Москву?

— Очень смешно, — смотрю в зеркало и поправляю грим.

— Как знаешь, — пожимает плечом Кот, — только не забудь ее трахнуть перед отъездом, я потом подберу.

— Не трогай ее, Андрей, она же маленькая, — прошу смиренным голосом. Так-то хочется зарядить по смазливой роже, но тут главное у Кота азарт не включить. После этого он точно не остановится.

— Маленькая, — хмыкает товарищ, — это не мешает тебе слюни на нее пускать. Я-то почему должен мимо пройти?

— Потому, что ты женат, — указываю на очевидный факт.

— А ты свалишь в закат, — злорадно напоминает Кот, — и какая между нами принципиальная разница?

— Я свалю в закат, — подтверждаю очевидное, — поэтому я тоже собираюсь пройти мимо.

— Девчонке только сказать не забудь, — хмыкает Кот, — а то так и будет на каждый спектакль таскаться.

Срываюсь с места и выхожу из гримерки. Слишком душная атмосфера. Когда два самца хотят одну самку, это не способствует доброжелательной обстановке. Выглядываю из-за занавеса в зал. Тая сидит на своем месте и морщит лоб. Явно о чем-то напряженно думает. Забавная.

Кот прав. Я не должен держать ее на поводке. Но что-то мне подсказывает, что простой отказ ни фига не поможет.

Не первый год на сцене и влюбленных фанаток лицезрел вагон и маленькую тележку. Маленькие девочки на гормонах влюбленности бывают очень упорные.

Этот случай осложняется тем, что я тоже конкретно поплыл. С первого раза. Как только прижал к себе и вдохнул ее будоражащий запах. Потом только усугубил ситуацию в «Андеграунде», попробовав не менее будоражащий вкус. Сожрать был готов.

Вовремя про возраст поинтересовался. Еще чуть-чуть и было бы уже на все насрать, не остановился бы. Но Кот прав. Надо рубить.

Тая откидывается на спинку кресла, закрывает глаза и решительно выпячивает подбородок. Что-то там надумала в своей взбалмошной головушке. Не отступит она, если просто послать. Или я просто подсознательно сильно хочу, чтобы не отступила?!

Доигрываем пьесу, выходим на поклон. Слежу за каждым движением Таи, пока она идет по проходу к сцене. Упрямо смотрит мне прямо в глаза. Сто пудов отступать не намерена.

Подходит почти вплотную и кладет ладонь мне на грудь. Штырит не по-детски. Чувствую себя Колей Герасимовым в момент перемещения во времени. Попадаю в безвоздушное пространство, пронзаемое со всех сторон молниями. Вся кровь ожидаемо падает вниз.

Технично отстраняю от себя Таю, испытывая совершенно противоположное желание. Приказываю ждать, пока освобожусь. Ухожу со сцены сразу за девчонкой, чтобы не светить стояк перед всем залом.

Быстро смываю грим, молниеносно переодеваюсь. На выходе тормозит режиссер и приходится молча выслушать претензии. Сейчас спорить — только растягивать разговор.

Тая послушно сидит за столиком и ждет меня. Помогаю одеться. Выходим в морозный воздух.

Излагаю свой план по безболезненному взаимному отдалению. Ей всего лишь требуется три месяца посидеть дома и не мозолить мне глаза. Девчонка всем своим видом демонстрирует, что слушаться не намерена. Пререкаемся, пока Тая не выдает:

— Одна не буду ходить в театры. Заведу себе молодого человека и буду ходить с ним.

В груди неприятно царапает. Почти также, как утром, когда увидел ее входящей с Котом в кофейню. В глазах темнеет, и рука непроизвольно тянется к тонкой шейке. Рефлекс, выработанный долгими репетициями роли Отелло, который, как известно, не любил конкуренции и пошел на крайние меры, задушив из ревности венецианскую даму Дездемону.

Под рукой нежная кожа, и я мысленно ругаю себя за то, что опять поддался соблазну и прикоснулся к ней.

— Тая, как можно быть такой стервой в семнадцать лет? — вырывается непроизвольно. Идиот. Если девчонка была не в курсе, что заставила меня ревновать, то теперь у нее не должно остаться никаких сомнений на этот счет.

С большим трудом беру себя в руки. Мысленно повторяю, что мальчик — это то, что надо. Три месяца повстречается с ровесником и забудет, как я выгляжу. От этой мысли сводит челюсти, но это лучший вариант. Тая умница.