Глупо не использовать возможность хотя бы попытаться забыть того, кто делает так больно.

Возможно, это не случайность, а судьба? Вселенная не просто так нас сводит второй раз.

В обонятельные рецепторы бьет запах. Он чужой, но не назовешь неприятным.

Я поднимаю голову вверх и смотрю в горящие красивые глаза. Андрей тоже так смотрел на меня, но все оказалось ложью.

Пышка, наблюдающая за происходящим с открытым ртом, внезапно отмирает и выдергивает меня из поля действия василиска. Бормочет извинения и утверждает, что нам срочно нужно идти.

Вытаскивает меня на улицу и заворачивает в ближайшую пиццерию.

— Ты не говорила, что твой сталкер такой горячий юноша, — с ухмылкой комментирует увиденное.

— Да, неплох, — покорно соглашаюсь.

— Мне кажется, Ларину очень пойдут рога, — провоцирует меня Пыховцева.

— Мне кажется, Рудову тоже пойдут, — парирую я. Не хочу раньше времени признаваться Юльке, что сама думала о том же.

Пыховцева заливается краской. Переводит тему и начинает рассказывать, что вычитала в интернете про Венецию. Устраиваем второй завтрак и заедаем стресс пиццей.

Возвращаемся в турнирный зал к жеребьевке и рассаживаемся по своим доскам.

Я играю с лысоватым мужчиной средних лет. Разыгрываю дебют на автомате и задумываюсь над планом игры.

Мысли куда-то разбегаются и не собираются концентрироваться. Ищу источник, мешающий сосредоточиться, и натыкаюсь все на тот же горящий взгляд.

Сталкера очень удобно посадили через несколько рядов лицом ко мне. Он пользуется своей дислокацией и не сводит с меня глаз.

Он приехал играть или пялиться на баб? Громко фыркаю про себя. Хоть бы взглянул на свою доску.

Его внимание докучает, как назойливая муха. Непроизвольно поднимаю руку и пробую ее отогнать. Соперник смотрит на меня удивленно и с некоторой опаской.

— Комар, — смущенно объясняю.

Делаю ход, и уже сама кошусь на итальянца. Он наконец-то соизволил немного задуматься над позицией. Поставил на стол локти и подпирает ладонями лоб. Выдыхаю. Пользуюсь случаем и быстро считаю свои варианты, пока никто не сверлит лоб горячим взглядом.

Я рано расслабилась. Как только сталкер делает ход, он встает из-за своей доски. Подходит ко мне и застывает за спиной. Нависает мрачным утесом. Кровь ускоряет ток по венам. Начинаю ерзать на стуле.

Мой противник ходит, поднимается и отходит от стола. Похоже, не только меня нервирует внимание к нашей партии.

Дыхание резко перехватывает, когда чувствую чужие пальцы на своей шее. Замираю, как кролик перед удавом. Может не заметит и проползет мимо.

Мои надежды тщетны. Подушечки продолжают неспешную ласку, скользят по затылку, ключице. Ужасно, но мне не противно. По коже разливаются волны трепета. Отвлекает и выводит из рабочего режима.

Все-таки чрезвычайно наглый тип. Где вообще таких производят. Совсем никаких тормозов и страх совершенно отсутствует.

А если я сейчас устрою скандал и потребую его исключить из турнира? В моем воображении рисуется яркая картинка, как я встаю со стула и громко требую судью.

Передергиваюсь. Воспитана с ощущением, что турнирный зал — это почти что храм. Здесь нельзя смеяться, громко разговаривать и бегать. А скандал — это вообще за гранью. И сталкер это прекрасно знает, поэтому осознанно меня дразнит. Проверяет границы.

Вариантов у меня немного, но с этим нужно заканчивать. План рождается быстро. Может, не самый умный, но сейчас вообще думается плохо.

Делаю ход. Дожидаюсь противника и предлагаю ему ничью. Размышляет с минуту и протягивает мне руку.

Облегченно выдыхаю. Встаю и оборачиваюсь. Торжествующе смотрю на итальянца.

Он усмехается и проигравшим не выглядит.

Закусываю губу. Ну да, это я упущу все призовые, если каждый раз буду спасаться ничьей.

Сдаю судье бланки и покидаю зал.

Сталкер идет за мной.

— Немедленно прекрати это! — требую я на улице, — кто мне компенсирует призовые, если из-за тебя я завалю турнир?

— Могу их выплатить тебе хоть сейчас, — невозмутимо вещает итальянец, притягивая меня к себе за талию.

— Я сама в состоянии их выиграть, просто отстань от меня, — в моем голосе слышатся молящие нотки. Руками упираюсь в твердую грудь, пробую отстраниться подальше, — если ты привык покупать все вокруг, сразу предупреждаю, что я не продаюсь.

— Давай договоримся, — предлагает мне василиск и гипнотизирует своим взглядом, — ты каждый день ужинаешь со мной, я не мешаю тебе в зале. Разумеется, плачу я.