Приключенческая повесть о жизни пограничной заставы в Забайкалье накануне Великой Отечественной войны, о схватках пограничников с японцами, о борьбе с лазутчиками и шпионами.
AnnotationПриключенческая повесть о жизни пограничной заставы в Забайкалье накануне Великой Отечественной войны, о схватках пограничников с японцами, о борьбе с лазутчиками и шпионами.
Застава на Аргуни
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ГЛАВА ВТОРАЯ
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ПЯТАЯ
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
notes
1
2
3
4
5
Застава на Аргуни
ГЛАВА ПЕРВАЯ
На левом берегу пограничной Аргуни приютился небольшой, в полсотни дворов, поселок Кирпичный Утес.
С трех сторон обложенный дремучей тайгой и сопками, Кирпичный Утес значительную часть года совершенно отрезан от мира и живет тревожной пограничной жизнью. Единственная улица поселка почти всегда безлюдна. Даже у правления колхоза и то редко встретишь человека. Зиму и лето жители проводят в тайге, в разбросанных по тыловым падям заимках и в охотничьих зимовьях. Там они промышляют зверя, выращивают небогатые урожаи ярицы, гречихи, ячменя, заготавливают для сплава строевой лес. Разве что в дни праздников да иногда в летнюю навигацию собираются они в поселке, чтобы немножко отдохнуть, пополнить запасы с проходящих по реке судов, справить кое-какие домашние дела.
Здесь, на окраине поселка, стоит пограничная застава Стрелка. С наблюдательной вышки, примостившейся на крыше казармы, точно аист на длинных ногах, хорошо видны бескрайние дали Маньчжурии, темно-синие валы хинганских сопок.
Начальником на Стрелке третий год служит лейтенант Торопов — рослый белокурый парень. Его светлое лицо давно уже потемнело от солнца и жгучих забайкальских морозов и теперь почти ничем не отличалось от суровых, словно задубленных лиц коренных жителей этого края.
Последнюю неделю начальник заставы нервничал, был раздражителен. С тех пор как уехали на фронт кадровые пограничники, Торопов, можно сказать, не уходил с границы. С утра он ездил на фланги, днем рыскал по колхозным заимкам — расставлял членов бригады содействия на наиболее важных направлениях, ночью проверял службу тех немногих нарядов, которые удавалось наскрести из бойцов, оставшихся на Стрелке. От постоянного недосыпания и переутомления лейтенант похудел, стал мрачным и неразговорчивым.
Его бесила наглость японцев.
Позавчера они обстреляли наряд сержанта Борзова, двигавшийся дозором на левом фланге. Вчера выбросили на русский берег кипу антисоветских листовок, в которых звали жителей пограничной полосы в эмиграцию, обещали райскую жизнь в Маньчжурии. Участились случаи нарушения границы японскими самолетами. У Торопова чесались руки, ему очень хотелось сбить спесь с нахальных самураев. Если бы не приказ командования, строжайшим образом запрещавший отвечать на вражеские провокации, он бы, видимо, давно уже поставил пулеметы на зенитные установки. Но приказ есть приказ!
Сегодня настроение начальника упало еще больше: в утренней сводке Совинформбюро сообщалось об ожесточенном сражении на берегах Волги.
В полдень прибыла почта. Старый сельский почтальон — вестник горя и неутешной людской скорби — ходил по домам и, виновато пряча под седыми, лохматыми бровями глаза, разносил похоронные: «Пал смертью храбрых…» В Кирпичном Утесе появились новые сироты и вдовы…
С тяжелым сердцем Торопов взялся за составление плана охраны границы. Он часто вставал из-за стола, подходил к висевшей на стене карте-десятиверстке, склонялся над панорамой участка.
— Вот и попробуй закрой! — бурчал он, перечитывая приказ коменданта об усилении охраны. — Закроешь Грязнушку — обнажается Дербич, заткнешь Золотую речку — открывается Кривун. Хотя бы скорее молодое пополнение приезжало!
Торопов оторвался от плана, поерошил чуб, взял с кромки стола цигарку, жадно затянулся.
Раздался телефонный звонок. Лейтенант поднял трубку и облегченно вздохнул. Звонил сержант Пушин, посланный в отряд за новобранцами. Выслушав доклад, Торопов недовольно заметил: