Шрифт:
Затем Тротунг, веря в то, что Луцен съел тебя и что ты никогда больше не появишься, решил для своего блага начать оказывать завоевателю различные услуги. «Неужто ты не видишь, — сказал он ему. — что эта женщина пытается тебя обмануть? Скажи ей, пусть она замочит рима в воске, и тогда они будут склеиваться».
Так происходило со всеми уловками, которые изобретала Сенгчам Другмо. Тротунг постоянно давал Кукару подсказки о том, как перехитрить её.
В конце концов Кукар вернулся в Хор, забрав твою жену в качестве своей добычи. И теперь Тротунг, позорно покорившийся врагу во всём, правит Лингом в качестве представителя Кукара, его вассала.
Несмотря на свой преклонный возраст, мой отец Шинглен [104] храбро противостоял хорпам и не прекращал ободрять жителей Линга, вселяя в них надежду на твоё возвращение. Такое поведение привело в ярость Тротунга, которому очень хотелось воспользоваться появившейся возможностью управлять Лингом от лица Кукара. Тротунг уничижительно обращался со своим братом, а твою мать он сделал служанкой.
Гесара переполнила грусть от услышанного рассказа о бедах, выпавших на долю Линга. Но он быстро пришёл в себя и с нежностью обратился к своему другу:
104
Шинглен, царь Линга, отправился однажды в паломничество ещё до рождения Гесара и считался пропавшим без вести или умершим. Когда же он вернулся? То, что поэма часто исполнялась отрывками, позволяло рассказчикам не придерживаться какой-либо логики в описании развития событий. Шинглен вновь появляется в повествовании и, судя по контексту, довольно близко общается с Гесаром до того, как тот отправляется в царство Люгзена. Возможно, что в других версиях эпоса, которые излагались другими бардами, а также в иных старых текстах присутствует упоминание об обстоятельствах, при которых Шинглен вернулся в Линг. Возможно, в них сказано и о его общении с Гесаром, которого за время отсутствия Шинглена избрали в качестве царя. Но в собранном мной материале этот предмет упоминается весьма расплывчато. Поэтому мы должны условно принять, что Шинглен вернулся в Линг и что он и его сын Гьяца были в весьма дружественных отношениях с Гесаром.
— Гьяца, не печалься больше, доблестные воины Линга будут отомщены. Я даю клятву, что Кукар расплатится за своё безрассудство. Я не успокоюсь, пока не уничтожу его и полководцев его армии. А теперь, брат мой, оставь это жалкое тело птицы и направляйся в любой счастливый мир, который ты выберешь.
Дух Гьяцы, поверив клятве Гесара, что Линг снова обретёт свою независимость, покинул тело сокола, которое тотчас же упало на землю, и немедля переродился в Чистой Земле Великого Блаженства.
После этой странной встречи Гесар продолжил свой путь в Линг. Когда он прибыл в место под названием Аченчунг Лунг, в отдалении он заметил маленького мальчика, который свежевал только что убитую им дикую козу. Он наблюдал за мальчиком с удовольствием, малыш был милым и работал с завораживающим усердием.
«Я не помню этого мальчишку, — подумал Гесар, — но прошло уже шесть лет с тех пор, как я покинул страну, а в то время он был ещё очень маленьким. У Гьяцы был сын, он должен быть сейчас примерно такого возраста. Возможно, это он и есть, пойду разузнаю».
Он принял облик мёртвого Луцена: огромное тело размером с гору, страшное лицо и пасть, из которой вырывались языки пламени. Преобразившись, он направился к мальчишке.
Тот же посмотрел на него без тени страха и даже не прервал своё занятие. Он просто спросил его:
— Откуда ты пришёл?
— Я пришёл из Северной страны, — отвечал демон.
— Как тебя зовут?
— Меня зовут Луцен.
Тогда мальчик посмотрел на него с большим интересом.
— Наш царь, — сказал он, — давным-давно уехал, чтобы убить тебя. Ты его встречал?
— Я встретил его и съел.
— А куда ты теперь направляешься? — продолжил малыш, не теряя самообладания.
— Я иду в Линг, чтобы съесть всех его жителей.
Только тогда маленький охотник оторвался от козы.
Спокойно и решительно он наложил стрелу на тетиву лука.
— Ты съел моего царя, — сказал он, — и ещё ты хочешь насытиться моими соплеменниками. Я вынужден тебя убить.
И он выстрелил из лука так метко, что попал гиганту прямо в рот.
Гигантское тело Луцена было лишь магической иллюзией. Гесар, услышав, что ему угрожают смертью, быстро уменьшился [уменьшил свою жизненную силу] до размеров шёлковой нити. Несмотря на эту предосторожность, стрела прошла так близко, что Герой чуть было не погиб. Его тулпа [фантом] исчез, а сам Гесар стал невидимым.
«Наверняка, — подумал он, — этот необычный мальчик — сын моего дорогого Гьяцы, который смелостью превосходил остальных воинов Линга и который мог мужественно противостоять и богам, и демонам. Однако у человека, одарённого такой решительностью, должно быть доброе сердце, чтобы он был полезным в этом мире. Посмотрим, есть ли такая добродетель у мальчишки».
Невидимый мальчику. Гесар удалился, обратившись за ближайшим поворотом в бедного странствующего ламу.
Мальчик не сильно удивился неожиданному исчезновению того, кто называл себя Луценом. «Этот демон, — подумал он, — скорее всего какой-то хитрый маг, и человеку будет сложно убить его».
Когда он увидел идущего к нему навстречу паломника, он не заподозрил, что это был Гесар в новом обличье. Он походил на налджорпу [йогина-аскета], который странствовал по ста восьми кладбищам и прочим устрашающим местам, выполняя практику чод [105] . Он опирался на посох, увенчанный трезубцем, а на поясе у него висел канглинг [труба, сделанная из бедренной кости человека]. На спине он нёс небольшую палатку, ручной барабан и мешочек с теми предметами, которые были необходимы для выполнения ритуалов.
105
Практика подношения своего тела для блага живых существ. Осуществляется в устрашающих местах, содержит в себе сложную последовательность визуализаций и рецитаций, сопровождаемых игрой на специальных ритуальных инструментах.