И всё-таки, примерно до конца XVII, на основной территории континента, алхимики были не совсем легальны. Их имена лишь изредка возникали в людской молве, а рукописи, в отличии от трактатов математиков и астрономов, вообще не имели массового хождения, но даже если они попадали в поле зрения, то понять их было совершенно невозможно, ибо почти всегда эти тексты состояли из загадочных символов, тайных знаков, странных рисунков и нелепых витиеватых изречений.

Многие философы, учёные, правители и богословы отвергали Алхимию, считая её лженаучной болтовнёй, ересью, богохульством и чёрной магией, но все они страстно искали и пытались постичь тайное мастерство «златоделов», негласно собирая в своих кладовых древние тексты, символы и всевозможные артефакты. Они приглашали алхимиков и тратили немалые деньги, чтобы узнать их секреты и воплотить самые пленительные, самые вожделенные свои мечтания … обрести бессмертие и непреходящую власть.

Эмпирический кодекс Алхимии создавался в химических лабораториях и ремесленных мастерских через всевозможные опыты превращений металлов, минералов и прочих веществ. Подобные навыки считались чрезвычайно опасными, как с точки зрения применения, так и с точки зрения преследования властей, поэтому записывая свои манипуляции, адепты действительно использовали различные шифры, символы и пароли.

Например … «Чёрный ворон ненавидит дуб, вырванный с корнем», из трактата шотландского мистика Сентониуса (ум.1604) под названием «Новый химический свет».

Интересно, что этот мистический парафраз, незаметно для читателей, обыграл вполне скептически относящийся к алхимии знаменитый Вальтер Скотт (ум. 1832) в своём приключенческом романе «Айвенго», когда на ристалище сошлись два рыцаря … с одной стороны опытный и могучий храмовник Бриан де Буагильбер, на щите которого был изображён герб – «ворон терзающий череп», с другой – главный герой книги, молодой Айвенго со своим гербом – «дуб вырванный с корнем». Бриан де Буагильбер был очень искусным воином, но по какой-то странной причине он проигрывает, пусть тоже неплохому, но не такому маститому и не столь опытному рыцарю. По совпадению или нет, но «дуб вырванный с корнем» на щите Айвенго, в алхимической традиции, являлся символом «тайного огня», что являлось второй стадией алхимического превращения, в отличии от «ворона терзающего череп», который символизировал первую, то есть более низкую стадию.

Но, это совсем не значит, что одни алхимический знак слабее другого. Их содержательный потенциал определялся в зависимости от тех или иных условий, но в мистерии тайных символов они находились на разных уровнях иерархической лестницы, и это всегда несло в себе определённый смысл.

Та же самая странность произошла и с династической войной «Алой» и «Белой» розы в Англии середины XV века, которая длилась с переменным успехом почти 20 лет. В конце концов «Алая роза» Ланкастеров победила Йорк, и опять по странному совпадению, оказалось, что «алая» и «белая роза» – это очень высокие мистические символы, при этом «алый, пурпурный» цвет находится на более высоком алхимическом уровне, по сравнению с «белым». В конце концов, две королевские фамилии выступили друг против друга под неравным эзотерическим началом, и «Алая роза» победила, но разумеется, это всего лишь совпадение.

Таким образом Символ в алхимической традиции выступает, как живой знак некоего явления, которое он упаковывает, одновременно скрывая его от недостойного любопытства. Это идейный образ вещи, с очевидностью указывающий на её самобытность, причём особую роль в алхимическом символизме всегда играли Цвета, которыми обозначали различные промежуточные формы между материей и духом. В одном из рецептов известного греко-египетского алхимика Александрийской школы IV века Зосима Панополита (ум. IV в) приводится такой текст …

«Вог тайна: дракон, пожирающий свои хвост, поглощенный и расплавленный, растворенный и превращенный брожением. Он становится темно-зеленым и переходит в золотистый цвет. От него происходит красный цвет киновари. Это киноварь философов. Чрево дракона и спина его желты, голова темно-зеленая».

Магистры использовали Цвет, как физическое явление, наделяя его особым сакральным смыслом … рождение, смерть, воскресение, брак. Цвет характеризует не только сам предмет и свойства объекта, но и приводит метафизические основания производимого действа, поэтому корректность подбора адептом цветовой гаммы при описании алхимических манипуляций была чрезвычайно актуальна. Вот почему в отрыве от контекста Философии огня, символ, цвет, число и прочие знаки становятся немыми и безучастными.

Однако сразу развеем несколько устоявшихся стереотипов в отношении Алхимии, которые сложились в результате её многолетней, упорной маргинализации со стороны различных интеллектуальных сообществ.

Обобщённый образ алхимика, который возникает в сознании современного человека, это некий седобородый чудак среди склянок и реторт, который что-то бормочет себе под нос в дымке горящих крысиных хвостов и препарированных лягушек.

По своей природе Алхимия никогда не занималась колдовством, приворотами, заговорами, она не связана с демонами и не является мостом между земным и загробным мирами. Алхимия – это не трюки фокусников и не магия, в обывательском смысле этого слова, хотя некоторые алхимические практики нередко использовались во всякого рода мистических обрядах.

Она всегда там, где колбы, бани, печи, горелки, реторты, где в пробирках специально приготовленные порошки и жидкости, где постоянно что-то растворяют, смешивают, фильтруют, перегоняют. Алхимия там, где Ртуть, Свинец и Сера, но здесь это не просто химические элементы, а бесплотные идеи. Алхимия там, где газ, но здесь это не просто воздухоподобное вещество, а «дух» (pneuma), незримый и таинственный.

Древние верили, что «философия огня» – это великий дар Высшей Небесной Силы людскому сообществу, чтобы избранные из избранных могли обратится к Её всевластному могуществу, получить Её покровительство и тем самым, обрести непостижимое духовное и физическое превосходство над всеми иными смертными, то есть … стать их властителями.