Эмиль расплылся в довольной улыбке.

— О, господин, это правда! Лучшие специи, самый нежный маринад… Я сам всё готовлю. Настоящая ливанская шаверма, как если бы вы попробовали ее на улицах Бейрута! Моя жена лично привозит все специи из дома.

С каждым мгновением в глазах Иды разгорался все больший интерес.

— Тогда я прошу вас приготовить для нас две шавермы по традиционному рецепту, — сказал я. — Одну побольше, одну поменьше. И ещё порцию картошки с собой, если возможно.

— Дама предпочитает поострее? — спросил повар.

Ида пожала плечами.

— Дама пока не знает, — улыбнулась она, поправляя манто. — Дама будет пробовать шаверму впервые…

— Ни слова больше, госпожа! Раз Эмилю Муавваду выпала честь накормить саму княжну Юсупову, то он расшибется в лепешку, но сделает все по высшему разряду! Кстати, о лепешках… — Он обернулся к подсобке. — Заир! Сюда! Мигом!

В маленькой кафешке закипела работа. Хозяин жестом пригласил нас расположиться за одним из столиков и скрылся за прилавком, откуда доносился тихий говор.

— Это самое необычное свидание в моей жизни, — тихо сказала Ида, опустившись на маленький стул и внимательно разглядывая кирпичные стены забегаловки. — Никогда бы не подумала, что окажусь… ну, здесь.

Я хмыкнул, облокотившись на спинку стула.

— Значит, это все же можно считать свиданием?

— Алексей, я согласилась пойти с вами черт знает куда, чтобы поесть черт знает что. — Она подняла на меня неожиданно серьезные глаза. — Как вы думаете, сделала ли бы я подобное, если бы не рассчитывала познакомиться с вами поближе?

Черт, а это было приятно. Я привык к тому, что девушки обращали на меня внимание, но с Идой мы словно оказались на одной волне. Казалось бы, ничего важного не происходит, а рядом с человеком чувствуешь себя непринужденно и спокойно. Такое со мной случалось крайне редко, и таких людей я очень ценил.

— Если вам ближе трюфели и шампанское с видом на Неву, только скажите, — отозвался я. — В следующий раз выбор места за вами.

— Ну почему же сразу трюфели с шампанским, — поморщилась Юсупова. — Мне очень нравится и здесь. Правда. Я привыкла жить в другом мире, но тем интереснее знакомиться с этим… Настоящим. И в этом… — она задержала взгляд на развешенных по стенам декоративных тарелках. — Есть своя прелесть.

— Аристократия в Апраксином дворе, — поддразнил я, заметив её реакцию. — Представляю завтрашние заголовки.

Ида поджала губы, притворившись строгой, и, не удержавшись, хихикнула.

Через несколько минут помощник Эмиля принёс нам кофе и блюдо с маленькими сладостями — кусочки пахлавы, посыпанные орехами и пропитанные сиропом, блестели как драгоценности.

— Комплимент от моего отца, — пояснил юноша. На миг он замер, таращась на мою прекрасную спутницу. Но тут же вспомнил о приличиях и сбежал в подсобку.

— Спасибо! — только и успела сказать Ида ему вслед.

Ида продолжала смотреть по сторонам, не скрывая любопытства и удивления. Казалось, каждая деталь маленького помещения цепляла её взгляд. Вдыхая пропитанный пряностями воздух, она, наконец, задержала взгляд на мне.

— Никогда не думала, что скажу это, но… Я хочу бывать в таких местах почаще.

— Рад, что тебе нравится, — улыбнулся я. — Настоящий петербургский шик — не в банкетных залах, а вот в таких, скрытых от глаз, местах. Здесь люди… настоящие. Почти как эта шаверма.

Она звонко рассмеялась, отчего срезавший с вертела мясо Эмиль покосился на нас, но тут же поспешно вернулся к своим делам.

— А ты часто ходишь по таким местам? — Спросила Ида, пригубив кофе. — О, отличный, кстати! Не хуже, чем в «Марракеше»!

— Лучшее — не всегда означает дорогое, — сказал я. — Здесь, в Петербурге я редко захаживал в подобные места — времени не было. Но когда жил в Выборге, очень любил наведываться в город. У меня там есть пара любимых пирожковых. И одна приличная бургерная, где, к слову, тоже неплохо крутят шаверму.

Ида улыбнулась, но её взгляд выражал не просто интерес, а что-то более глубокое — неужели доверие? Или, может, готовность увидеть другую сторону света, к которой её привёл я?

В этот момент Эмиль подошёл к нашему столу, принеся две плотно завернутые шавермы и упакованную в бумагу порцию хрустящей картошки. Он поставил блюда перед нами с такой гордостью, словно выносил вино сорокалетней выдержки.

— Ваш заказ, господа, — сказал Эмиль с акцентом и сияющей улыбкой. — Я сделал для вас лучшее, что могу предложить. Надеюсь, госпоже понравится.