– Экстрасенс, что ли? – хмыкнула Машка, которая регулярно телевизор смотрела. И про экстрасенсов передачи тоже, хотя, Мишка подобные шоу категорически не одобрял. Ну, Машка и не смотрела их, когда муж дома был. Только, муж в смену работал и время на просмотр передач у Машки имелось.

– Хуже. – Лариска посмотрела на подругу честными-пречестными глазами. – Ведьма она. Самая настоящая.

– Скажешь тоже – ведьма! – засомневалась Машка и усмехнулась, но, как-то очень грустно. – Меня, вон, Мишкина мамашка, тоже ведьмой величает, но я на три метра землю взглядом не пронзаю и чужих судеб не ведаю. Свою не знаю, что уж про иных говорить?

– Мать Мишкина давно из ума выжила. – авторитетно заявила Лариска, перейдя от крупы к пакетам с сахаром. – Она и сыночка своего проклясть готова за то, что женился не на той, на кого она указала и денежного пособия лишил. Старуха она, злая и завистливая, а я тебе про настоящую ведьму толкую. Правда, ехать к ней нужно далеко, за город, да и заплатить придется.

– За город, говоришь? – Машка призадумалась. Кажется, слышала она краем уха про ушлую старуху, обладающую каким-то даром или, читала о ней где-то. – А, поехали! Завтра и поехали, чего откладывать? Может быть и впрямь, тетка эта мне про Мариночку расскажет, чего.

– За такси ты платишь. – радостно потерла руки Лариска, которая, по всей видимости имела в этом мутном деле какой-то свой личный интерес. – И фотку дочки захвати – тетка эта, обязательно на фотографию девочки взглянуть захочет.

Машке собираться, всего ничего было – Мишку на смену тормозок в сумку уложила, да самого Мишку, проводила, Жорку – в садик, а сама, на остановку автобуса. Не скажешь же мужу о том, что в гости к ведьме намылилась? Мишка, он, конечно, мужик хороший, любящий, к бабьим странностям, разным, с пониманием относится, но визит к какой-то там, ведунье, это Машка точно знала, категорически не одобрит.

Только Машке на мужнино одобрение, не то, что чихать, а… В общем, разрешения она спрашивать не собиралась. Долго она мучилась, все о Маринке, дочке, думала. Странно ей было осознавать, что вот она, мать, счастливо живет – ест досыта, сладко спит, ребенка себе нового родила, а о судьбе дочки-горемыки, ничего не ведает. Даже могилки нет у Марины. Некуда матери сходить, да поплакать.

Мишка такие мысли не приветствовал – горе Машкино он понимать, понимал, но говорил о том, что нужно жить дальше, радоваться, мужа любить, да о Жорке думать. Мальца, мол, мало родить, его еще нужно в люди вывести, человеком сделать.

Но мысли о Маринке не покидали голову женщины, может быть, поэтому, она с такой готовностью приняла предложение своей подруги.

Как говорится, утопающий за соломинку цепляется, вот и Машка вцепилась, хотя и сомневалась – что может совершенно посторонняя тетка знать о том, куда Маринка подевалась тем злополучным вечером?

Выйдя из автобуса, Машка сразу подругу приметила. Лариска пряталась за овощным ларьком и курила. Машка ее эту привычку вредную, не одобряла, но, Лариска – взрослая женщина, у которой своя голова на плечах имеется. Пусть курит, коли ей своего здоровья не жалко.

Мишка, как знал, что жена авантюру затеяла, позвонил. Пришлось врать о том, что в торговый центр Машка отправляется, на шоппинг, а потом, после шоппинга, до матери своей.

Мишка с тёщей не особо ладил. С чего-то Машкина мать зятя нового невзлюбила, и он это отчетливо чувствовал, обижался даже, жене выговаривать пытался, но, как-то вяло, без огонька. Мишкина мать Машку тоже в штыки приняла, знать не желала, ни невестку, ни внука, а теща, хоть и поглядывала недовольно, но во внуке души не чаяла, да и зятя всегда чаем поила, с пирогами.

– Едем? – Лариска постукивала каблуком о бордюр, словно лошадь копытом. – Или ты передумала?

– Едем. – Машка убрала телефон в сумочку. – Я такси вызвала уже.

Ехали до нужного места почти час целый. Заехали, к черту на кулички, а то и еще дальше. Деревенька, в которой нужный человек проживал, Машке сразу не глянулась – далеко, на отшибе, от главной дороги в стороне. Но сама дорога, на удивление, гладкая, хоть и грунтовка, но без ухабов и колдобин, таксист даже почти и не ругался, хотя ему и очень хотелось. Машка то по лицу водителя поняла.

– Обождете? – женщина расплатилась и взглянула на мужчину. Тот недовольно губы поджал – лицо у таксиста было широкое, щекастое, а губы тонкие-тонкие, злые. Но мужчина согласился – чего не согласиться, коли дура-баба деньги платит немалые? И чего ей в этой глухомани понадобилось?

Лариска уже ковыляла к нужному дому на своих каблуках, спотыкаясь о булыганы и проклиная рельеф местности. Она, вообще, бабенкой была шебутной, непрактичной и на подъем лёгкой. Может быть, поэтому, Машка с ней и сдружилась?