– Белку прибили к этому логову! Закрыли дверь и не выпускали!

Раунд наконец остался за Джесси. Бин одобрительно ему похлопала и получила в ответ широкую улыбку с ямочками в уголках. За такое и проиграть не жалко. Будет так улыбаться и выигрывать у него не захочется.

Хитрый Волк.

– Ну да, было дело. Ты пожалела? – Картер снова переключилась на Джерри.

– Нет!

– Вот и не возникай. С тобой возни было больше чем с Ликс, ты сбегала и тебя возвращали, потому что "браслет" всё равно далеко не отпустит.

Пока они переговаривались, Ян молча встал и побрёл к выходу.

Ликс проводила его осторожным взглядом.

Стоит? Или нет.

А может всё же...

Ликс поднялась и побрела следом.

Никто не пытался их остановить. Ребята продолжили перебрасываться фразами, делая вид, что не заметили их ухода.

Пусть уже наконец поговорят.

***

– Ален! Подожди!

Застигнутый врасплох Ян затормозил посреди коридора и, как в замедленной съемке, обернулся.

– Не знаю никакого Алена.

– Хорошо-хорошо. Ян, – Ликс сделала особенный оттенок на его имени и улыбнулась так широко, что даже глаза зажмурила. – Спасибо, что спас меня вчера. И прости, что не поблагодарила сразу.

В ответ глаза Алена застыли безпроглядной снежной вьюгой. Много в них было эмоций – в слова их все перевести не получится.

Но Ликс и не нужны были разговоры. Ей и прозрачных отражений его души было достаточно, чтобы всё понять – он рад, что его благодарят. Но говорить прямо сейчас не хочет и не готов. Он чем-то расстроен, подавлен, раздавлен и выброшен на берег океана незнакомой планеты. И лучше его сейчас не трогать.

Поэтому, сказав, что хотела, девушка решила оставить его в покое и собралась вернуться обратно в комнату Джесси.

Однако Ян ее окликнул. И Ликс приморозило к месту.

– Какое у тебя сейчас процентное соотношение доверия? – зачем-то спросил Ален.

Ликс на его глазах сняла "браслет" и продемонстрировала украшенную на старинный манер, как заглавные буквы в сказках, цифру семьдесят.

– Получается, ты можешь уйти в любой момент.

Не ясно было, радовали эти новости Яна или нет, но Ликс просто свернула метку Странного клуба, возвращая её на законное место, и бережно провела по угольным узорам пальцами.

Ещё чего.

– Не думаю, что должна, – ответила она, беззаботно разведя ладонями.

Будто не она вчера попала в передрягу, в каких обычно не выживают. Будто кто-то другой морщит от боли лицо при слишком глубоком вдохе из-за недолеченных рёбер.

Ален любовался ей, как дорогой картиной в галерее.

Ликс из тех полотен, при первом взгляде на которые не видишь ничего особенного, но, приглядевшись, понимаешь, что это работа искусного мастера. Неизвестная и забытая. Но всё же пробившаяся в свет и висящая среди остальных.

Такие картины упрямо рвутся к звёздам, чистосердечно наплевав на недостаток потенциала – имея только непроработаность мазков на своей поверхности и недостачу ярких красок.

Было в таких работах кое-что особенное.

Храбрость.

И Ян любил такие картины.

– Снаружи опасно. Но с нами – ещё опаснее, – произнёс он, храня мысли на подсознании и наблюдая, как зелёные глаза Ликс ловят его, стеклянные, в клетку.

– Но с вами в моей жизни появился какой-то смысл.

Слова ударили по больному, мгновенно выбив почву из-под ног.

Стало тяжело дышать.

Что-то их птенчик слишком осмелела.

– Зачем было так упорствовать?

Алену и самому было не понятно, пытался ли он выяснить мотивы Ликс или же отругать ее за безрассудство.

Но неожиданно он получил в ответ твёрдое и безоговорочное, рухнувшее камнем на душу и придавившее к полу:

– Ради товарища и жизни не жалко.

Да, Ликс вернула Яну сказанные им же пару дней назад слова.

Ну точно жить надоело.

Безрассудная. И такая любимая.

Алену лучше убраться прочь, пока ещё не поздно. Пока он ещё в состоянии сдерживать внутреннюю боль.

Но ноги не двигались с места. Зелёные глаза гипнотизировали, беря душу в плотное кольцо. Ян свернулся в нём крошечным калачиком, не в силах совладать ни с чарами Ликс, ни с самим собой.

Ликс же тем временем продолжала говорить:

– Знаешь, я заметила, что чтобы получить процентное соотношение, нужно, чтобы доверие было обоюдным. На каждого участника начисляется всего по десять единиц. И у меня сейчас их семдесят, – на веснушчатом, усыпанном блестками, лице растянулась улыбка. – Ян, ты ничего не хочешь мне сказать?