— Да? — приподняла она брови.

— Так вот бывает, когда к тебе на лечение попадает директор треста ресторанов и столовых, а ты делаешь хорошо свою работу. Хорошие люди умеют быть благодарными. Ну так что, устраивает такой вариант? Или предпочитаете сидеть в гостинице?

— Конечно, первый вариант предпочтительнее, хоть что-то новое узнаю о городе, в котором побывала. У вас когда рабочий день заканчивается?

— В шесть вечера. Я, правда, на машине, мог бы и покатать вас, но пешие прогулки в этом плане куда продуктивнее. Если вы согласны, конечного, на пеший маршрут.

— Конечно, я сама люблю прогуляться иногда пешочком, хотя, к сожалению, темп современной жизни заставляет всё время куда-то бежать, и приходится волей-неволей пользоваться личным транспортом.

— Вы тоже автомобилист?

— Да, родители подарили нам на свадьбу «Жигули», но поскольку у мужа не было прав, то на машине пришлось ездить мне — я права ещё на четвёртом курсе МГУ получила.

— Серьёзное заведение, туда так просто не попасть.

— Намекаете, что я по блату поступила? Ничего подобного! Родители даже не знали, куда я поступаю. Думали, в МГИМО пойду, папа надеялся, что я пойду по дипломатической линии, как мой дядя, который в Бельгии сейчас работает в советском полпредстве. А я всегда мечтала стать журналистом. Родители обо всём узнали уже по факту, когда я сдала все экзамены, а поступать в МГИМО было поздно. Так что деваться им было некуда, смирились.

— Отчаянная вы, — мотнул я головой. — Ладно, давайте договоримся, где и во сколько встретимся.

Без четверти семь, поставив к тому времени машину в гараж, я ждал столичную гостью на площади Ленина у памятника вождю мирового пролетариата. Сначала мы не спеша двинулись вверх по Московской, дошли до Советской (бывшей Соборной) площади, где когда-то величаво возвышался Спасский кафедральный собор, взорванный большевиками в 1934 году, а теперь памятник Карлу Марксу и выше, у другого конца площади — памятник борцам революции с захоронениями оных. Теперь на площади проводилась митинги и гонки юных картингистов. В моей истории собор восстановили в двадцатых годах 21 века, хотя на момент моего ухода отделочные работы ещё продолжались, а памятник Карлу Марксу перенесли в сторону пару сотен метров — на перекрёсток Советской и Лермонтова. Кто знает, как повернётся в этой истории…

Показал бывший Дом губернатора, областную картинную галерею, расположенную в здании бывшего Пензенского отделения Крестьянского поземельного банка. Под куполом главного входа — мозаика в виде треугольника со звёздами, сведущему человеку сразу же напоминающие о масонах. Кстати, на здании художественного училища тоже красуются наугольник и циркуль. Всё это я рассказал Нине (с ней мы были уже на «ты»), и она слушала меня, широко раскрыв глаза, обрамлённые густыми ресницами.

Жаль, зайти не получилось, галерея работала до 18.00. Оттуда направились в ресторан «Волга». Пока шли, вновь зашёл разговор о моей работе и вообще о состоянии медицины. — Это мне, можно сказать, повезло, что одним из моих первых пациентов ещё до того, как я стал практиковать иглорефлексотерапию в нашей больнице, оказался заместитель начальника областного отдела здравоохранения, — говорил я, беря спутницу под локоток, причём она даже не дёрнулась. — Когда он на себе ощутил пользу этой методы, то принял самое живое участие в её продвижении на официальном уровне. С его помощью и удалось раскрутить новую, скажем так, услугу. Медицина — отрасль довольно консервативная, и всё новое приживается со скрипом. Это понятно, поскольку речь идёт о здоровье людей. Но все-равно новые идеи приживаются с огромным трудом. Можно вспомнить Илизарова с его аппаратом по вытягиванию костей. Да и молодёжи пробиться крайне тяжело. Вам знакомо понятие «социальный лифт»?

— М-м-м… Слышала.

— Грубо говоря, для детей профессуры и прочих академиков места уже предопределены и забиты, а талантливой молодёжи приходится с боем отвоевывать позиции. Недаром поговорка гласит, что бездари пробьются сами, а талантам надо помогать. Хорошо если блатные детки талантливы, а если это посредственность? Будет пользоваться положением родителя и своих детей тоже устроит на тёплое место.

— Я знаю такую бездарь, в моей группе училась. Дура дурой, но папа всё решал. Не успела диплом получить, как выскочила замуж, а профессия ей оказалась и не нужна. Зато занимала чьё-то место, возможно, человека, который мог вырасти в перспективного журналиста.

— Вот и я о чём. Все всё знают, но предпочитают помалкивать. Потому что нужно своих отпрысков пристраивать на тёплые места. А все ведь практически члены партии, вот только членский билет и высокий пост у них зачастую служат не для народа, а для пропуска к кормушке и прочим благам, включая обеспеченное будущее своих детей… ладно, чего я вам голову забиваю вещами, не имеющими отношения к теме вашего приезда… Тем более, мы уже пришли.

Как я и обещал, зашли мы без проблем, стоило только пригласить администратора. Усадил нас за забронированный за мной столик, тут же подлетел официант, приготовившийся записывать наши пожелания.

А где-то минут через тридцать после начала нашего «скромного» застолья Нина узнала, что я ещё и тот самый Коренев, чьи песни исполняются по радио, телевидению и в ресторанах в том числе. Это Раф Губайдуллин со своей маленькой сцены узрел меня за столиком и не преминул огласить, что сейчас будет исполнена песня «Букет», автором которой является присутствующий в зале Арсений Коренев.

После этих слов Нина в очередной раз посмотрела на меня широко открытыми глазами. А час спустя, будучи немного подшофе, она переступила порог моей квартиры.

— Но в гостинице мне нужно быть в 6 утра, чтобы успеть собрать вещи и вызвать такси в аэропорт, — сказала она, когда я стягивало с неё кофточку.

— Поставлю будильник на 5 утра, — успокоил я её. — В гостиницу довезу на своём «Жигулёнке», а потом и в аэропорт.

— Ой, в 5 утра… Ужас какой!

— Ничего, в самолёте выспишься. А я дома, благо что завтра выходной… Блин, эти крючки на твоём бюстгальтере!

— Дай я сама, ничего вы, мужики не можете…

— Почему это ничего?! Сейчас ты узнаешь, что кое-что могу.