***

Объяснять пришлось позже: Рейна повело от кровопотери. Кайла дернулась к нему, чтобы поддержать, а птицелюд что-то прокаркал и отошел на несколько шагов. Если не приглядываться, его запросто можно было спутать с сутулым человеком в плаще.

Птицелюд демонстративно их игнорировал: выставил крыло и начал чистить перья длинным клювом. В любом случае, агрессии он пока не проявлял. А вот рана Рейна выглядела отвратительно: химера глубоко рассекла кожу, и в рваной мешанине кожи и мяса проглядывала белая кость. Рука пульсировала огнем, и короткое заклинание лишь ненадолго облегчило боль. Кайла, к слову, неплохо держалась – стажеры при виде таких ранений чаще всего либо опорожняли желудки у стены, либо грохались в обморок, а Кайла лишь побледнела и сжала ему руку, помогая удерживать края. Не причитала и не болтала лишнего. Рейн начал стягивать рану магией, в первую очередь восстанавливая крупные сосуды. О шрамах он не заботился, у него их было столько, что новый роли не играл. Не отрубили хвостом руку, и на том спасибо, ему хватало трех протезов, чтобы быть чудовищем.

Гораздо хуже, что его пошатывало, пусть он и старался это скрыть. Лечиться становилось сложнее, перед глазами расплывалось, и женская фигура то распадалась на две, то снова собиралась в одну. Птицелюд оказался рядом с ним быстрее, чем Кайла успела что-то сказать, а сам доктор – возразить. Повел носом-клювом у шеи – со стороны выглядело так, будто собирался разорвать ему горло. Но если бы действительно хотел, уже сделал.

Гортанное карканье для доктора не значило ровным счетом ничего, а вот Кайла нахмурилась, прислушиваясь.

– Плохой запах, – перевела она, каким-то невероятным образом разбирая имитацию голоса, а затем посмотрела на химеру. – Он говорит, что химера могла быть ядовитой.

Рейн и сам видел, что дело дрянь. Будь это обычная рана, даже такая глубокая, он мог бы срастить ее за минуту. Но тут края будто обуглились и ни в какую не желали восстанавливаться.

Птицелюд снова что-то прокаркал.

– Он может помочь. Только тебе не понравится.

Рейну происходящее уже не нравилось. И крылатая тварь рядом с ним особенно.

– Он не нападет, – негромко произнесла Кайла, заметив его недоверчивый взгляд.

– Почему?

– Я его знаю.

Сомнительный аргумент. Рейн тоже отлично знал соседскую собаку, она радостно лаяла ему из-за забора, что не помешало ей столь же беззаботно цапнуть его при встрече. Доктору, конечно, хоть бы хны, а вот хозяин пытался стребовать с него компенсацию за поврежденные о протез клыки.

– Это не он напугал тьенну Мейбур в отеле, – на всякий случай добавила Кайла, и доктор кивнул. В последнем он не сомневался.

– Хорошо, – хрипло согласился он, и птицелюд тут же странно задергал горлом, а потом отрыгнул что-то на руку. Комок то ли шерсти, то ли перьев…

Рейн выругался, догадавшись, что его ждет.

– Я предупреждала.

Кайла зачерпнула смесь и нанесла на рану. Защипало так, будто туда воткнули раскаленный штырь. Впору орать, но Рейн только скрипнул зубами – и поймал на себе внимательный взгляд круглых красных глаз.

С птицелюдом Рейн встречался впервые. Видел стаю издалека во время службы, а в академии магии хранился крылатый скелет – профессор монстрологии был одержимым таксидермистом и привез скелет откуда-то с границы. Всё жалел, что не сумел довезти чучело, что-то там протухло. Но чтобы с живым птицелюдом, вот так близко, на расстоянии пары ярдов!..

– Его зовут Хорг.

Еще одна порция «мази». Рейн не сдержал стон, но, к счастью, основное Кайла уже закончила.

– Меня спасли не охотники, а птицелюды. Я жила у них… всё это время, – Кайла споткнулась на последней фразе и впервые за весь разговор подняла на него глаза, глядя с ожиданием: поверит или нет?

Очки где-то потерялись во время сражения, но, кажется, женщине это нисколько не мешало. У нее были необычные глаза: светло-орехового цвета, почти в янтарь. На щеке застыла полоска его крови, она измазалась в ней и не обратила внимания. Рыжие волосы растрепались, выбились из пучка: медные тугие завитушки, как пружинки. Упрямые, как она сама.

Рейн поверил. Этот Хорг явно дорожил Кайлой, раз предпочел вмешаться в сражение с химерой. И помог ему тоже наверняка из-за нее. Для других птицелюд пером не шевельнул бы! Зато знакомство Кайлы с птицелюдом объясняло, почему, по словам домочадцев, хозяйка так сильно изменилась: за пару месяцев в стае нечисти мировоззрение волей-неволей подстроится под чужое! В голове не укладывалось, почему птицелюды не сожрали ее, а выходили и отпустили обратно к людям.

Прерывая их молчание, упомянутый птицелюд раскаркался.

– Если продолжишь меня дразнить, я пожалуюсь на тебя Урху, – буркнула Кайла под нос, но достаточно громко, чтобы птицелюд услышал угрозу.

Стало любопытно, кто такой Урх, потому что Хорг тотчас перестал смеяться каркающим смехом и прокряхтел что-то еще, уже строже.

– Нет, я сама не пострадала. Это не моя кровь! – Она непроизвольно провела пальцем под носом, напомнив Рейну о вчерашнем инциденте: похоже, носовые кровотечения не были для Кайлы редкостью. Интересно, это врожденное или последствие несчастного случая?