Еще интереснее, как за пару месяцев она выучила чужой язык, гортанный и непереводимый. Кайла понимала его свободно, не просила Хорга говорить помедленнее или повторить. Тоже врожденный талант? Или Кайла видела птицелюдов раньше, до своего спасения?

Вопросы копились, но задавать их прямо сейчас было не ко времени. После противоядия птицелюда рана затягивалась, и Рейн сумел закончить лечение. На пробу повел плечом и поморщился – плечо ныло, хоть и удалось превратить рану в уродливый рубец. Ладно, переживет как-нибудь до отеля, а там подлечит получше. Обезболивающие у него в саквояже. И с ногой надо разобраться, а то протез заедает…

– Как думаешь, почему здесь оказалась химера? – Кайла обошла по кругу коченеющий труп, стараясь не ступать в вонючую лужу крови.

Зря старалась – они все перепачкались в чужой крови. И вряд ли ароматные травы выведут с одежды непередаваемый запах гнили и мертвечины.

– Темно. Тихо. Спячка, – перечислил Рейн. Горные твари не любили шума, предпочитая прятаться по катакомбам, пещерам, городским канализациям и подобным им местам. Могли и в склеп забраться, тем более, доктор сомневался, что его часто посещали «любящие» родственники.

– Надеюсь, он один спал, – задумчиво высказалась Кайла, и они с Рейном обеспокоенно переглянулись. Проблема в том, что химеры по сути своей не были одиночками. Выживать стаей было проще. – Надо вернуться в зал. Вдруг мы уйдем, а там кто-нибудь вылупится.

«Главное, чтобы не вылупился прямо сейчас», – мрачно додумал Рейн, отправившись за ней следом.

***

Зал пострадал больше, чем показалось Кайле во время сражения. Удар магии пришелся на потолок и стены, усыпал пол мелкой каменной крошкой. Хвост химеры повредил саркофаги. От крышки «ее» саркофага остались одни осколки, и хорошо, что Луис не положил туда никакого тела.

Зато в саркофаге Минты покоились чьи-то кости. В одном месте треснула крышка, и Кайла увидела останки. Вероятно, это была Эдна, молоденькая подающая надежды сиротка, которую мать взяла на воспитание. Именно с ней Кайла видела их вживую в последний раз. Сиротка была рыжей, как и близняшки, и примерно одного с ними телосложения. Если от тела мало что осталось, когда его нашли, то могли и перепутать.

Злая шутка судьбы: тогда Кайла ревновала Эдну к матери. С сестрой она за внимание родителей никогда не боролась, но эту умницу терпеть не могла. Обладая недюжими способностями, Кайла ленилась учиться и с трудом вытягивала первый курс магической академии, занимаясь только прикладной магией и бессовестно игнорируя остальные предметы. Мама же частенько ставила свою воспитанницу ей в пример. Казалось, эта девчонка метит на ее место. В итоге она действительно его заняла, но лучше бы осталась в городе и прожила долгую спокойную жизнь.

***

– Почему бы тебе не прогуляться? Посмотри, какой вид открывается с палубы! – зовет мама, и Кайла нехотя отрывается от книги.

Мама стоит у большого окна в бархатистом синем платье и накинутой поверх теплой шали и с детским интересом рассматривает проплывающие мимо деревушки и заставу. Это ее первый полет на дирижабле – пока близняшки были маленькими, было не до полетов.

Кайла же путешествует с отцом с пяти лет и сейчас ей гораздо интереснее учебник по теории магии. Вот бы разобраться, как заставить металл менять форму! Прогулки? Она успеет побыть на свежем воздухе, пока родители будут покорять ассамблею! Но тут книжку выхватывают у нее из рук.

– Вставай! – не церемонится отец. Он сердится, но самую малость. Это забияке Кайле достался бы подзатыльник, но к Минте все добры. – Тебя сестра, что ли, покусала? Целый день с книжкой. Лучше побудь с матерью. Видишь же, как она переживает из-за первого полета.

– Она не переживает. У нее есть компания.

От мамы с самого порта не отходит рыженькая девчонка, ровесница Кайлы. Эдна – лучшая ученица магической Академии, как мама с гордостью ее представляет. Кайла сама удивляется, почему к ней ревнует. Мама со всеми добрая, и то, что она треплет по волосам эту льнущую к ней сиротку, ничего не значит.

Кайла фыркает, но Минта с отцом точно не стала бы спорить. Она встает, покорно разворачивается к окну – и тут дирижабль встряхивает, а ее саму откидывает на угол стола.

Больно!

Возмутиться она не успевает. Раздается оглушительный взрыв, крики. Она вдруг оказывается в крепких объятиях отца, он что-то кричит ей в ухо, и Кайла чувствует, как ее окутывает чужая магия. Затем очередная встряска, и их раскидывает по сторонам. От едкого дыма щиплет глаза, жар пламени опаляет кожу. Кто-то отчаянно кричит, кто-то лежит сломанной куклой. Кайла задыхается, пытается найти родителей в этом кошмаре наяву, и последнее, что видит, как стекло рядом с матерью разлетается на мелкие осколки.

***

– Мне жаль, – скрипучий голос Рейна и прикосновение теплой руки к плечу привело ее в чувство.

Кайла убрала ладони с каменной плиты, затем развернулась и вцепилась в него, уткнулась носом в мужскую грудь. Ее потряхивало. Все-таки, пока она не видела захоронения родителей, было легче. Кайла бывала у склепа раньше, почти сразу, как смогла ходить, но зайти не решалась. Обманывала себя. Оттягивала неизбежное, не желая признавать – их больше нет, они с Минтой остались вдвоем.